– О чём имееенно? – уточнил Козлов.
– О поварёнке и его брате.
Козлов деловито пересмотрел свои листки, извлёк нужный и начал:
– Пять лет назад его брата приговорили за воровство к повешению… за ноги. После этого он впал в глубокую депрессию и через два мееесяца повесился. Их семья росла бееез отца, а мать после этого хватил удар, из-за которого она и сейчас не может встать с постели. В пятнадцать лет Волчонкову пришлось одному заботиться о матери. Он бросил школу и отучился на повара. После чего работал в ресторане, из которого Мееедведев и пригласил его к себеее на работу – судье понравилось приготовленное им блюдо. На деньги, которые Волчонков зарабатывал у судьи, он содержал сиделку для матери, когда сам не мог быть рядом с нею. Ну и вроде бы всё, – заявил Бородька, оторвав голову от бумаг.
– А насчёт того, что он подслушивал?
– Волчонков сказал, что сделал это в первый раз за всё времяяя на работе и просто из-за того, что судья и телохранитель всегда молчали при нём. А когда Волчонков услышал за дверью, что Филлини попросился в туалет, то попытался убееежать, но не успел, потому что Филлини его увидел.
– Если судить по времеени, то у убийцы было около двух минут, может даже чуть больше, чтобы убить судью и скрыться, так? – задумчиво спросила Козлодоева.
Я всё это время молча наблюдал, к чему она клонит.
– Да, – подтвердил Козлов.
– Значит, у поварёнка было время, чтобы успеть забеежать в кабинет, убить судью, а потом убеежать до того, как телохранитель выйдет из туалета?
– Думаю, да, – снова согласился Козлов.
– Ну, тут всё понятно, – сказала начальница, направив на меня презрительный взгляд.
– Что тут понятно?
– Что? – удивлённо спросила Козлодоева.
– А то, – говорил я, напрочь забыв про субординацию. – А как насчёт его жены? А телохранителя?
– А что насчёт жены? – спросила немного шокированная моей выходкой начальница.
– А то, что у неё был мотив убить своего мужа, ведь всё наследство перейдёт к ней. И к тому же спальня, где она якобы «болела», – произнёс я это слово, изображая пальцами кавычки, – находится за стеной кабинета, и туда есть дверь напрямую, через которую Умка спокойно могла зайти и убить судью, пока Филлини отсутствовал.
Козлодоева, выслушав это, повернулась к Бородьке.
– Наследство действительно всё перейдёт к Умке?
– Да, я узнал это у нотариуса.
– А что насчёт «болезни»? – поинтересовалась она у него, изобразив кавычки.
– Я сегодня рано утром посетил их семееейного доктора, и он подтвердил, что два дня назад Умка обратилась к нему за помощью по поводу её болезни, которая часто встречается у бееелых мееедведей из-за длительного пребывания в слишком тёплом для них климате. Она не в первый раз обращалась с этим к доктору. Он сказал, что на полное выздоровление обычно уходит неделя. И что самое важное, врач подтвердил, что основным симптомом болезни является сильная слабость. И даже если представить, что Умка убееейца, она физически не могла проломеееть судье череп.
– И что ты на это скажешь? – бросила в мою сторону Козлодоева.
– На то он и семейный доктор, чтобы её выгораживать. Может, он вообще её любовник и она с ним заодно, об этом вы не подумали?
– Их доктор – мышь, – уточнил Бородька.
– Перестань нести эту чушь! – закричала начальница. – И неужели ты думаешь, что Умка, которая помогает детям и нищим, способна кого-то убить? – Я хотел было возразить, но Козлодоева продолжила: – Значит так, надо немеедленно арестовать…
