Вот так и живём… Рассказы - страница 19



Империи теперь не существует…

Россия для меня – далёкая страна…

Порою слёзы я роняю,

слово забыв родного языка…

Коснусь пальцами пожелтелых фото…

Какую тайну мне поведают они?

Как связь зыбка… вуаль снимаю…

Мне б только растревожить старину…


Поспевают гроздья на рябине.

Поспевают гроздья на рябине.

Листья – словно кружево в ветвях.

В золоте купается природа

с песней журавлиной на устах.

И в лугах закончили покосы,

а к Покрову, к свадебной гульбе,

припасли хмельную медовуху,

угощать всех, кто пришёл к избе.

Ах, ты, Русь! Какое же приволье!

\Небо и прозрачно, и светло.

Слышится весёлая гармошка,

и на зов в дорогу понесло.

Переплясы дробные начнутся —

прочь все хвори! Ну, ходи каблук!

Или мы всё русское забыли?

Не стесняйся, выходи-ка в круг!

Эй, Семёновна, взмахни платочком,

да по кругу павушкой пройдись!

Сердце бьётся, словно колокольчик!

Гармонист, давай, пожарче жги!


Задремали звёзды.

Задремали звёзды в небе тёмном.

Среди них светлеет Млечный путь,

а на речке лунная дорожка

манит и зовёт кого-то в путь.

Осень отряхнула с веток листья,

уступая зимним холодам.

Край берёз, Есениным воспетый,

нежностью откликнется мечтам.

Снега хруст тихонько раздаётся.

Он пушистый, ватою лежит…

Новый год уж скоро постучится,

на недолго сказкой одарит…


Скрипач.

Как волшебно, чисто пела скрипка!

Замирает и волнуется душа…

Никогда ещё такого не случалось,

чтоб игра так сильно потрясла!

Где, когда, какая чудо-птица

обучила молодого скрипача,

чтоб сбегала от немого восхищенья

по щеке непрошено слеза?

Зал притихший, словно никого нет,

лишь смычок как по волнам плывёт:

то взлетает вверх, то падает, как чайка,

за сверкнувшей рыбкой золотой…

А когда скрипач остановился,

и, глядя в полумрак, склонил главу,

как прибой раздался шквал оваций,

за необыкновенную игру.

Упала осень на асфальт.
Упала осень на асфальт,
в душе – усталость.
Уже короче стали дни,
такая жалость.
Упала осень на асфальт,
листву бросает.
Их скоро снегом заметёт,
и не растает.
Упала осень на асфальт,
бьёт дождь по крыше…
Пусть небо низкое грустит,
Жизнь – всего выше!
Душа просит музыки.
Душа просит музыки,
смотрит в синь неба!
Она просит музыки,
а ей дали – хлеба…
Она просит музыки,
а ей – чашку чая…
Она рвётся вверх,
но преграды встречает…
Она просит музыки,
а ей – шьют наряды…
Глазеют на Душу
недоуменные взгляды…

Сонет. (Подражая Шекспиру и Лопе де Вега)

Гортензио входит в дом к Кастилио. Его встречает слуга по имени Фабрицио.

Фабрицио:
– Сеньор, что вы изволите сказать,
нас посетив с утра так рано?
И как прикажите вас называть,
что б не прогневать вашу милость
неловким словом…
Гортензио:
– Гортензио меня зовут, и знают все.
Принёс свой труд, что по ночам творил,
и видеть тороплюсь
я господина твоего!
Пойди, и позови!
Фабрицио:
– Я выполнить приказ ваш не решусь,
поскольку господин мой очень занят,
и спать ложится
под утро…
Гортензио (недовольно):
– Как смеешь ты перечить!
Я в трудах
забыл и дом, и всех друзей сердечных,
чтобы выслушивать претензии твои?!
С дороги прочь!
Гортензио пытается пройти, но его сдерживает слуга:
Фабрицио:
– Сеньор, прошу, остановитесь!
Хоть жизни я лишусь, но не пущу!

Гортензио:

– Мне нужно видеть!

Я сейчас пройду!


Фабрицио:

– Всего лишь час, прошу вас, потерпите. Сеньор Кастильо вовсе не из сонь,

и, уверяю вас, что скоро пробудИтся…


Пройти не удаётся, и Гортензио, смирившись, садится на стул.


Гортензио:

– Ну, хорошо!

Терпеньем запасусь.

Я сяду здесь, и буду ждать в надежде.

(далее возмущённо):

– В объятиях Морфея пребывать,