По делу. (басня)
Однажды в некоем лесу,
когда ещё букашки пьют росу,
а солнце только лишь вставало,
раздался грозный рык.
Чтоб это означало?
То мишка вдруг решил,
что он – и всё, и вся,
и звери все вокруг
должны ему.
Вот только почему и что, —
и сам того не знает…
С тех пор рычит,
как только где кого-то замечает.
Мораль сей басни такова:
уж коли ты рычишь, —
рычи по делу!
Тамада. (басня)
На свадьбу как-то тамаду позвали.
На праздничном пиру веселья ожидали.
Вот молодых родители спешат встречать…
а тамада – скорее выпивать…
Свидетели обои поздравляют…
наш тамада вторую рюмку осушает…
Затем поздравить гости все подходят…
А тамада «накачаный» уж ходит…
За стол идут и гости, и семья,
расселись чинно…
Где же тамада?
Искать пришлось не долго. Под столом…
Зачем такого пригласили в дом?
Если хотите, чтобы праздник ваш удался,
смотрите, чтоб такой вот тамада
к вам тоже не нанялся.
Вельможа. (басня)
Один вельможа правил балом.
Всё с умной рожею ходил по залам.
И упивался тем, что всё имеет,
тем, что никто ему перечить не посмеет.
Считали умным все его.
Вид представительный. И что?
Вельможе как-то задан был вопрос,
который ясности привнёс…
– Ты, говорят вокруг, мудрец на диво.
Ответишь, – значит, справедливо.
Скажи, сколь будет дважды два?
Вельможи пухнет голова,
он то краснеет, то бледнеет,
никак ответить не сумеет.
Вот кто порою нами правит,
а дважды два – не сосчитает…
Женитьба. (басня)
В лесу прошёл слушок,
что Ёж решил жениться.
Возник вопрос о ней:
кто мог на то решиться?
Ведь до того колюч!
Какая тут услада!
Такому жениху
Ежиха только рада!
Избранница его
всего лишь день терпела,
потом сбежала прочь.
Он снова не у дела…
Чтобы серьёзных дел
не доводить до смеху,
бери себе жену по меху!
Стихи
Цыганская доля.
На сердце грусть-печаль,
а на душе – тревога.
Мне ничего не жаль,
была бы путь-дорога…
Пусть травы шелестят
о чём-то в чистом поле,
гитарный перебор,
подобранный в миноре…
И месяц, как серьга…
Шатёр огромный неба
висит над головой,
что рано поседела…
Была бы вновь заря,
коня бы вороного,
да ветром по степи…
Цыганская ты доля!
Ваш романс…
Ай, мэ бэшав, шунав романсо,
и тихэс сумраки (кана) явнэ.
Но ту джинэс, и мэ джиав со,
ой, на яваса кхэтанэ.
Романс негромко ваш звучал,
и мягко сумерки спускались.
Тоской гитары душу рвал,
глаза слезами наполнялись.
Напрасно я чего-то ждал…
Ведь у меня судьба иная.
Я будто сердце вам отдал,
но ждёт кибитка кочевая.
Дужакирэл грай, мэ лэс шунав,
Ай, дужакирэл ман дроморо.
Саро камам тэ забистрав.
Джинав, явэла кхаморо.
Романс негромко ваш звучал…
Вы медальон мне подарили.
Зачем я только вас узнал!
Невольно сердце мне разбили…
Ах, друг мой, вспомни…
Ах, друг мой, вспомни,
друг мой, вспомни,
манил нас бабушкин сундук.
Там не конфеты были, —
письма…
В них – теплота души и рук…
Мы с замиранием читали
витиеватый дедов слог,
и Государя представляли,
кавалергардов стройный полк…
Вот шаль с каймою,
вот лорнет с цепочкой…
Вот веер, сохранивший вальса звук…
Всё пролетело…
Но не будем торопиться
закрыть заветный старенький сундук…
Эмигрантка.
Коснусь пальцами пожелтелых фото…
Какую тайну мне поведают они?
Как связь зыбка… вуаль снимаю…
Мне б только растревожить старину…
Мне б только раз припомнить свою юность,
когда судьбы дорога только началась…
Но я сейчас вернуть не в силах
ни молодость, ни первую весну.
Я родилась в тот день, когда «Аврора»
свой выстрел сделала по Зимнему дворцу…
В Париж… Теперь мы – эмигранты…
Была Петровская, теперь – мадам Арну.
