Мы оказались на той дороге, по которой шла колонна, что попала в нашу засаду. Впереди нас было видно, как колонной, вперемежку шли военные американские машины, наши машины «Скорой помощи», милиция. Над дорогой кружили военные вертолеты, как наши МИ-8, так и американские. Впереди ГАИ, ВАИ, МЧС, машины американской военной полиции, они отсекали гражданские машины и направляли в объезд, который проходил через деревню, в которой жил Захаров.
Теперь командирам боевых групп надо было лишь встать на «свой след», и американцы, вкупе с нашими гаишниками, отправят прямо на совещание – «разбор полетов».
Хотя, по большому счету, не я готовил операцию, не знал я всех деталей. Но надо учиться «с колес». Иначе… Иначе крах. Не только меня, но людей, которых собрал Миненко для борьбы.
В деревне много гражданских машин, узкие улочки, никто толком не знает, как проехать. Все пыльные, грязные, присыпанные слегка дорожной пылью, мы среди таких же, как и все.
Уверенно лавируя между машинами, Миненко подъехал к дому Захарова, тот стоял, облокотившись на забор из штакетника, курил, завидев нас, быстро открыл ворота, гараж был готов.
– Вот мы и дома. – Миненко вылез, разминая шею и спину.
– Ну, делов натворили. – Захаров качал головой, и непонятно было, то ли осуждал, то ли одобрял.
– Слышно что-нибудь?
– В деревне гутарят, что полтыщи америкосов положили, что напала на них дивизия партизан.
– Ладно, разберемся, идем в дом.
В доме Захаров показал молча на пол. Спустились в бункер. Там был уже командир бандитов.
При нашем появлении он встал и хорошо поставленным голосом начал рапортовать:
– Товарищ полковник! Силами разведывательной роты выполнена задача по нападению на колонну противника. В результате боя уничтожено у противника: один бронетранспортер, пять машин колесных, до сотни живой силы противника. Двое захвачено в плен, после короткого допроса ликвидированы, а также документы, которые находились в штабной машине. Потери – один легкораненый, помощь оказана, эвакуирован. – Бывший старший лейтенант сиял как начищенный пятак. Он снова был в бою, в своей стихии, из которой его вытащили, вытерли ноги и выбросили. – Доклад закончен.
Я стоял, принимая доклад. Нет потерь?! Невероятно!
– Вольно, товарищ старший лейтенант!
А потом, не зная почему, обнял его, похлопал по спине.
– Спасибо! Молодцы! Ой молодцы! Все мы молодцы! Без потерь, а такую кашу заварили!
Поднялся второй – командир боевой группы.
– Товарищ полковник, – в тон, как Александр Витальевич, начал Автобус, – оперативно-боевой группой уничтожено до взвода живой силы противника, сожжено два автомобиля. Потерь нет. Личный состав на отдыхе по заранее обговоренным адресам. Доклад окончен.
Я тоже приобнял его.
– Нет потерь. Молодцы!
Было видно, что командир волнуется. Хоть и Автобус, а все равно – человек.
Раздались шаги – открылась дверь – Захаров:
– Включите телевизор! Новости.
Я не знал, что установили телевизор.
– Это я притащил, – пояснил бандит. – Чтобы скучно не было, антенну от приемника приспособили. Надо будет комплект спутникового ТВ притаранить.
– Лучше сразу Останкино, – проворчал Миненко.
Было видно, что это кадры прямого эфира с места разгрома колонны. Догорают машины, возле них крутятся пожарные. Гражданские и военные медики перевязывают раненых, грузят их в машины. Камера пошла на склон, там рядком лежали убитые. Много. Чересчур много заполненных черных пластиковых мешков. Вот уж и не думал. Начал считать, сколько же их, но кто-то грубо толкнул оператора, мол, нечего снимать. Вон и сгоревший БТР, груда металла. Много крови пролилось. Земля была местами бурой, она много впитала крови. Хорошо поработали!
