Надо сказать правду, что она не славилась простотой своих обычаев и чистотой нрава, но не мужчинам же упрекать за слабости эту дивную красавицу.
Для Бофора не было тайной, что он произвел сильное впечатление на сердце герцогини Монбазон и что ее бешеному характеру не сродни было выносить оскорбительное соперничество. Вот почему он надеялся через нее доискаться истины.
– А! Вот и сам герцог Бофор! – сказала герцогиня, увидев его. – Наверное, он откроет нам тайну этого дела.
– Какого дела?
– Как взрыв пороха разнеслась по всему Парижу эта молва, любезный герцог; другого разговора нет.
– Как же это я ничего о том не знаю?
– Всегда так бывает, что последним узнает тот, кто в деле был первым.
– Ага! Так это обо мне идет молва? – спросил Бофор смеясь.
– И молва самая жалкая.
– В самом деле?
– И если я беру смелость рассказать вам о ней, так это потому, что я не верю ни единому слову этой клеветы. Так хорошо я вас знаю!
– О! Каким талантом вы обладаете, чтобы возбуждать мое любопытство.
– Итак, если мне суждено передать вам эту весть, знайте же, что маркиз де Жарзэ уверяет, будто заставил сегодня отступить перед собой одного из храбрейших вельмож королевства.
– Он солгал! – воскликнул герцог.
– Я так и знала, – подхватила герцогиня с видимой радостью.
– И вот вам клятва: завтра же он перестанет хвастаться.
– Как! Неужели ваше высочество согласитесь драться с простым дворянином?
– А я сегодня чуть-чуть не подрался с каким-то носильщиком на рынке.
– Вы, герцог? – воскликнула герцогиня Монбазон, и ее нежные ноздри раздувались от восторга при виде мужественной отваги, звучавшей в каждом слове принца.
– Да, клянусь честью! Какой-то негодяй, шпион, нарядившись в платье рыночного носильщика, оскорбил меня. Вы понимаете, что рыночный король не мог отступить от угроз какого-нибудь шалопая. Я передал мою шляпу и трость на хранение окружающим торговкам, засучил кружевные манжеты и выставил кулаки вперед, как английский боксер.
– Браво, герцог! – пронеслось между придворными, слушавшими его рассказ.
– Негодяй струсил и бежал. Что касается Жарзэ, я не стану боксировать с ним, просто запрещу произносить выдуманную им ложь.
– Очень хорошо! – пронеслось между присутствующими. – Этого достаточно, и Жарзэ должен будет присмиреть.
– Однако, – заметил герцог Бриссак, – коадъютор сейчас рассказывал о новой выходке этого нахального маркиза.
– Это правда, – сказала герцогиня, – именно госпожа Фронтенак умоляла коадъютора не говорить вам о том.
– Так ли это?
– Госпожа Фронтенак, кажется, очень боится за вас.
– А вот посмотрим, – возразил Бофор, – я всегда люблю действовать начистоту и как можно скорее.
С этими словами герцог подал руку герцогине Монбазон, и оба отправились в гостиную, где председательствовал Гонди.
– Герцогиня, – сказал Бофор, замедляя шаг, – у вас своя полиция, вам известно почти все, что делается в Париже.
– Почти все – это чересчур много.
– Гостиница «Красная Роза» тоже находится в вашем реестре?
– Что это за гостиница?
– В ней находится главная квартира порядочного негодяя, Ле Моффа.
– Я знаю его. Вчера меня уверяли, что он убит. Но, вероятно, у него всегда есть под рукой верный человек, готовый умереть за него, – отвечала герцогиня со спокойной беззаботностью.
– Вижу, что вы хорошо знаете «Красную Розу».
– Мне даже вспоминается, где она находится: на улице Сент-Антуанской, кажется?
– Точно так. И вот меня уверяли, герцогиня, что туда была приведена женщина…
