Из кучи-малы вылетел белобрысый. По его губе текла кровь, глаз начал заплывать. Миша с Костей сцепились намертво, стараясь повалить один другого, пыхтели, топтались, но ничего не выходило. Белобрысый захотел с разбега вернуться в бой, но его схватил за руку пацан с гитарой, крикнул:
– Пусть они один на один. Так честно.
Костя услышал это и невольно зауважал пацана. Один на один – честно! Он всегда так считал. То, что белобрысый с Мишей попытались одолеть его вдвоем, наоборот сильно злило, кроме боевого азарта вызывая прилив ненависти. Но именно это Косте и было нужно. Он сейчас хотел одного – выплеснуть ярость, порвать кого-нибудь на куски. Особенно того, кто пытался ему что-то говорить о понимании.
Миша вывернулся из захвата и отскочил на шаг. Костя зарычал и ринулся вперед.
Удар в грудь, два в блок. Миша подставил руки. И вдруг Костя почувствовал, как взмывает в воздух.
Откуда-то из-за пределов видимости выскочили двое ребят постарше и схватили Мишу за руки, оттащили к подъезду. Костю тоже держали крепко.
– Вы чё, шпана, совсем одурели? Солнце бошки напекло? – спросил высокий пацан с модной прической.
– Пусти! – попытался вырваться Костя.
Злость не отступила, требовала продолжения.
– Держите его, – приказал модный. – И второго тоже.
– Чё не поделили?
– Этот придурок первым полез! – закричал белобрысый, указывая на Костю. – Мы тут просто сидели, отдыхали, песни под гитару пели.
Костя исподлобья смотрел на ребят постарше. Шестнадцать-семнадцать лет. Откуда только взялись?
– Всё, завалили хлебала! Сказал, расходимся!
– Извиниться не хочешь? – зло спросил Миша, высвободившись из рук старших.
– Это тебе извиняться надо! – выпалил Костя и сплюнул под ноги.
– За что? – удивился Миша.
– За то, что у тебя на родине творится!
– Совсем дебил! – вздохнул Миша и покрутил пальцем у виска.
– Ну, приехали, – протянул модный.
– У него мать вроде туда по контракту отправили, – произнес Миша, вытирая кровь с разбитой губы. – Так он и бесится, дебил.
Выглядел он спокойным до неприличия. Это дико раздражало Костю. Еще бы не быть спокойным. За его спиной стояли старшие ребята со двора. Это уже не один против троих. Это один на восьмерых – верная смерть. Не дали подраться спокойно, сволочи! Не дали пар спустить!
– Еще хоть слово, – прошипел Костя, – я тебя урою!
Он дернулся, но его тут же схватили.
– Там война идет, – пожал плечами Миша, изображая из себя скалу. – Я-то тут при чем?
Костя пыхтел, раскраснелся, старался вывернуться из цепких лап, держащих его под локти.
– Это я тебе войну объявляю! – прохрипел он, ощущая будто падает в бездонную пропасть от одних этих слов. Но заставил себя не дрожать ни от гнева, ни от страха. Сжался взведенной пружиной. – Собираем пацанов, и стенка на стенку. Рискнешь?
– Да как хочешь! – вспылил Миша.
Костя видел, что он не боялся драки. Да он и не ожидал, что Миша сдастся. Ему как раз было нужно другое. Костя сейчас думал только об одном. Ему хотелось драться. Хотелось уничтожать врага, а никого подходящего, кроме Миши, на примете не было. Он идеально подходил на роль противника. Смелый, дерзкий, из чеченской семьи. И пусть они переехали сюда очень давно, Костя знал, что Миша родился уже здесь, но всё равно – ему был нужен враг, и он его нашел.
– Три дня! Через три дня отряд на отряд. Мои бойцы против твоих. Кто проиграет, извиняется прилюдно, на коленях просит прощения, умоляет!
