Но самое худшее произошло чуть позже, когда массагеты зажгли свои стрелы и открыли прицельную стрельбу по большим щитам персидской пехоты. Сплетённые из прутьев и иссушённые знойным солнцем Азии, щиты ярко полыхнули в руках своих хозяев. В панике воины Кира бросали их на землю, но тут же становились беззащитными от падавшего с неба смертельного дождя. Один за другим валились персы на тела своих павших товарищей. А ливень стрел не прекращался ни на минуту, чёрный дым от горевших щитов поднимался к небу, и царские воины стали разбегаться по узкой долине, надеясь спастись от неминуемой смерти. С гор на них скатывали огромные валуны, которые, устремляясь вниз, десятками давили людей и калечили лошадей. Войскам Кира было негде развернуться, и потому редкий камень или стрела не находили своей цели. А несколько атак вражеской тяжелой пехоты вверх по склону скифы легко отразили, расстреливая, не сходя с места, набегавших на них царских воинов.
Но хуже всего было то, что у персидских лучников стали заканчиваться стрелы, а массагеты, подготовившись заранее, в них недостатка не испытывали. Кир понял, что если сейчас он не найдёт решения, которое кардинально изменит ход битвы, то вся его армия будет обречена на смерть, а вместе с ней и он сам. Царь стоял в окружении телохранителей, закрывавших владыку щитами от стрел, и наблюдал, как сотнями гибнут его ветераны. Персы были бессильны нанести врагу какой-либо существенный урон, зато всё ущелье было завалено их мёртвыми телами. Шансы на спасение таяли с каждой минутой. И тогда Кир Великий вытащил из ножен меч и, прикрываясь щитом, лично повёл войска в атаку, надеясь, что теперь никто назад не побежит. Вся персидская армия, словно гигантская приливная волна, в едином порыве хлынула на горный склон. Но массагеты не дрогнули, они остались на позициях и, стоя во весь рост, продолжали меткими выстрелами выбивать царских воинов. Мало того, теперь с противоположного склона гор скифы поражали в спину поднимающихся по откосу персов. Но те, ведомые своим легендарным царем и полководцем, продолжали идти вперёд. Последний залп массагеты дали почти в упор, скосив передние шеренги атакующих, а затем, отбросив в сторону луки, схватили копья, секиры, короткие мечи и лавиной ринулись вниз, навстречу персам.
Два потока столкнулись на горном склоне, и началась страшная рукопашная схватка. Скифов сжигали чувство мести и праведный гнев, персы бились за свою жизнь. Рубились долго и упорно, никто не уступал, но, когда исколотый копьями Кир повалился на землю, его воины дрогнули. Сначала тоненькие ручейки беглецов потекли вниз по склону, постепенно их становилось всё больше и больше, а затем словно рухнула плотина, и остатки некогда грозной армии обратились в бегство. Вся эта толпа бросилась бежать в сторону выхода из ущелья в надежде выбраться из проклятых теснин, где погибла слава персов. За ними с боевым кличем гнались массагеты, сумевшие обратить доселе непобедимого врага в бегство.
Пленных не брали, безжалостно вырезая всех подряд – и персидскую знать, и простых воинов. Пришельцам мстили за всё: за наглое вторжение на свою землю, за погибших и уведённых в плен родичей, за свою царицу. Надежда на спасение покинула беглецов, когда теснины содрогнулись от грохота копыт тяжёлой конницы массагетов, которая вошла в ущелье с другой стороны и теперь мчалась им навстречу. Для персов всё было кончено.
