Что это за место – с таким странным и подозрительным названием?
Абсолютно ничего странного и подозрительного. Мутный Материк располагается на берегу реки Печоры, на пятьсот-шестьсот километров к северо-востоку от города Салехарда. Недалеко от посёлка в Печёру впадает речка Малая Мутная. Ещё выше по течению – Большая Мутная. Вот, из-за этих географических особенностей и образовалось экзотическое название данного населённого пункта…
На метеостанции, упомянутой выше, Сергей последние два года и трудился – сперва рядовым сотрудником, а потом, когда Подопригора женился и уехал на Большую землю, начальником.
Очень нравилось ему в этих заполярных местах: тишина, покой, неброская, но очень симпатичная северная природа. Рыбалка, опять же, просто обалденная. Грибов и всяких лесных ягод – завались.
Почему же тогда Сергей покинул Мутный Материк, если ему там так нравилось? Дела сердечные, естественно, виной всему. Ну, не то, чтобы сердечные…
Короче говоря, недалеко от метеостанции располагалась воинская часть: кажется, стратегические ракеты специального назначения, или же что-то насквозь аналогичное. В том смысле, что жутко-жутко секретное. Так вот, у командира этой воинской части, полковника Юрия Назарова, была (наверное, и до сих пор есть), жена-красавица Татьяна. Чёрненькая такая, стройная, гибкая, с живыми и быстрыми глазами. И стала она при встречах случайных (Мутный Материк – посёлок маленький и тесный), посматривать на Сергея с ярко-выраженным женским интересом. Всё посматривала и посматривала – своими быстрыми и живыми глазищами….
«Человек – слаб», – подумал Сергей. – «Особенно перед женскими чарами. Как бы ни вышло чего…. А Юрка Назаров, он мужик дельный и правильный. Зачем же полковнику жизнь портить, а? Ну, не заслужил он того. Не заслужил…».
Подумал, уволился, да и уехал в Питер.
Только из-за легкомысленной Татьяны уехал? Чтобы жизнь хорошему человеку не портить? Ну, и это тоже. А ещё Сергею – достаточно часто – начали сниться по ночам Ольгины глаза: блестящие и светло-серые, словно вода в лесном роднике…
– Понятное дело. Бывает, – выслушав бывшего подопечного, подытожил Сан Саныч. – Нормальная такая жизнь. Настоящая. Хотя и непростая…. Твоя Оля? Видел её несколько раз. С собачкой гуляла возле Кирпичного пруда: серо-пегий кокер-спаниель, очень шустрый…. Она сама? Симпатичная такая, стройная. Только очень грустная. Очень-очень. Говорят, что до сих пор не замужем. Давай-ка, ещё – по рюмашке…
Со стороны прихожей донеслись тоскливые мяукающие звуки.
– Знакомый голос, – улыбнулся Сергей. – Это же прежний кот? Кукусь, кажется?
– Он самый. Видимо, я вчера одёжный шкаф в прихожей неплотно закрыл. Вот, он и дорвался до сапог…
– До каких сапог?
– До резиновых, конечно. Сейчас расскажу, подожди немного. Шкаф только прикрою.
Тренер вышел в прихожую, а через полминуты вернулся. Тоскливое мяуканье стихло.
– Ещё по рюмашке? – болезненно дёрнув кадыком, предсказуемо предложил Саныч. – Наливай…. Ну, за встречу…. Моя очередь рассказывать? В том числе, и про эти резиновые сапоги? Не вопрос. Слушай, Серенький. Слушай. И мотай на ус…
На улице моросит дождик. Холодный, нудный, противный и доставучий, каким и полагается быть дождю в первых числах октября месяца.
Дожди, они вечные и правдивые подсказчики, как, впрочем, и вещие сны. Я верю дождям, запомнившимся снам и случайным попутчикам – как не верю самому себе…
