Vozdooh - страница 10

Мама говорила, что когда я был совсем маленький, то я был замечательный и тихий ребенок, а вот когда я стал подростком, пошли осложнения. Мы часто скандалили, я считал себя самостоятельным, мама, естественно, так не считала. Вскоре она познакомилась со своим вторым датским мужем. Это был неплохой мужчина, типичный датчанин, очень начитанный, работал и до сих пор работает директором школы, где преподают кинематографию. Любил выпить, особенно с русскими, но при этом был очень «правильный». Ко мне он относился нормально, мотивировал меня работать и зарабатывать деньги.

Как-то раз я принес домой ружье, которое купил на собственные деньги у местного хулигана. Это было охотничье двуствольное ружье, я не собирался из него стрелять, меня просто интересовало оружие, как любого другого пацана. Мама и новый отчим нашли его у меня под кроватью. Я умолял их просто выкинуть его и забыть эту историю, но нет, как порядочный датчанин, мамин муж заявил на меня в полицию. Я долго не мог им этого простить, я был очень зол и перебрался из дома жить в подвал. Там я устроил себе кровать, и, хотя в подвале было жутко холодно, я чувствовал себя уютно. Это было мое логово, тут же стоял мой первый мопед.

В Дании на мопеде можно ездить с пятнадцати лет, мне только исполнилось четырнадцать, но ждать еще год я, конечно, не мог. Я дружил с местными хулиганами, особенно меня тянуло к ребятам постарше. Хулиганов в нашем районе было предостаточно, а вот датчан с каждым днем становилось все меньше и меньше. Однажды ночью мы гоняли на мопедах по дворам. И вдруг навстречу нам полиция. Я и еще двое парней ехали втроем на одном мопеде. Прав не было ни у одного из нас, нам пришлось кинуть мопед и бежать. Я забежал в детский садик, вокруг которого шла изгородь из колючих кустов. Один из парней убежал, другой замер на месте от страха и его сразу поймали, а за мной пустили собаку. Самую настоящую полицейскую овчарку. Я застрял в колючках и не мог сдвинуться с места, собака подбежала ко мне и стала кусать меня за руку и за ногу, было очень больно. Подошел полицейский, но он не спешил отзывать пса, а стоял и смотрел, как он меня кусает. Потом за шкирку притащил меня к машине. У машины уже стоял мой дружбан. Полицейские сняли с него кепку: «А, датчанин? Давай, вали домой!» Повернулись ко мне: «А это у нас иностранец!» Ну, на датском они сказали совсем по-другому, они называют приезжих «перкер» (perker), это ругательство, и среди белого дня мало кто так выражается.

Меня отвезли в участок, и к истории с ружьем добавилось это задержание. Из участка меня забрал отчим, он был ужасно зол, полиция разбудила его среди ночи, и ему пришлось ехать за мной, а потом везти в больницу. Моя рука и нога распухли от укусов. Полицейская собака кусает очень больно, никому не советую испытать это на себе. Я не критикую датчан, я прекрасно понимаю, как мы сами относимся к «своим» и к «чужим». На самом деле тот вечер меня безумно напугал и изменил мое поведение. Это был хороший урок, но я, конечно, не сразу это осознал.

Чтобы зарабатывать больше, я устроился посудомойщиком к местному мяснику. Это была очень колоритная работа: кровь, жир и соответствующие запахи. Самое жуткое было чистить жировой фильтр под раковиной. Когда его открыли в первый раз, меня стошнило прямо в него. Там был такой тухляк, просто не передать. Килограммы густого жира, которые нужно было вытаскивать руками, по-другому никак. Я надевал перчатки, сверху несколько пар полиэтиленовых мешков и выгребал этот жир. Несмотря на это, я был рад, потому что парню иностранцу с улицы было трудно получить хоть какую-то работу. У мясника я работал три дня в неделю и иногда по субботам. Через год я устроился в один офис, где убирал и наводил порядок на кухне и тоже мыл посуду. Два раза в неделю я работал в офисе и три-четыре раза в неделю у мясника. Так я проработал до девятого класса, то есть целых четыре года.