Читать онлайн Настасья Мокич - Воздух c апельсинами. Как зимовать в Турции и полюбить себя

© Настасья Мокич, 2024

ISBN 978-5-0064-8178-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Твоя задача в первом цикле, то есть в «детстве», до того как начнется «юность», – полюбить себя! Одна из задач… – Подруга, изучавшая нумерологию, скользила пальцами по айпаду, читая составленную для меня карту.

Мы пьем желтый облепиховый чай на веранде алматинской кофейни под медными кронами пятиэтажных дубов. Об асфальт цокают желуди. А я надеялась услышать, что все мои задачи, и призвание, и предназначение – безудержно странствовать и сочинять истории.

В кофейню заходят две девушки в медицинских масках с принтом в розовое сердечко, сканируют QR-коды, устраиваются за маленьким круглым столиком, тесно прижатым к другим, снимают маски, фотографируют друг друга.

За соседним столиком за спиной обсуждают, в какие страны уже можно лететь и где делают тест ПЦР с нужным тебе результатом.

– Юность?

– Да, юность, это цикл. Сейчас у тебя завершается «детство», а в тридцать четыре начнется «юность».

Как не прислушаться к нумерологии, когда в тридцать четыре юность только начинается?

– Значит, на полюбить себя осталось полгода?

– Желательно выполнить эту задачу в «детстве».

– А что вообще значит любить себя? – Я делаю глоток из красной керамической чашки, в ней желтый чай становится рыжим, над головой шуршат листья цвета охры, а свежий ветер сорвался с алматинских гор и пахнет снегом. Любовь к себе – это сейчас так модно, но для меня непонятно. – Есть рецепт?

– Рецепта нет, есть только путь! – Шеф-повар, проходя мимо, говорит официанту, а нумерология улетает мне на почту.

Значит, я на пороге юности. Мало помню свое детство. Но сейчас у меня уникальный период: дочь четырех лет и сын двух лет. Они как проводники во времени, через них я знакомлюсь со своим внутренним ребенком. А еще с рождением детей я стала понимать, что такое безусловная любовь.

Та, о которой пишут в эзотерических текстах. Абсолютная. Это чувство невозможно упаковать в пару сочных метафор, как бы я ни старалась. Оно, как океан вселенского золотого света, вырывается из груди и заполняет каждую клеточку в пространстве сверкающей радостью оттого, что они просто есть. И как взрывной заводной запах оранжевого апельсина, сочный, сладкий, яркий. Эта любовь не зависит от настроения, поступков и поверхностных эмоций. Не оценивает, не сравнивает, не меняется от обстоятельств.

Испытываю ли я то же самое к себе? Точно нет. И надо ли? Не помешает ли такое чувство заниматься моим любимым делом – бесконечно улучшать себя? Может, лучше оставить его детям? В чем смысл беготни по Сансаре, если не в постоянном развитии, разве не так?

Вокруг нас теплыми яркими пятнами клены, тополя, березы и дубы. Золото, ярко-желтый, бордо! Эти цвета еще ярче под стальными фактурными тучами, за десять минут затянувшими алматинское небо.

И вдруг на оранжевый город поплыли огромные трехмерные гипюровые снежинки! Девушки за соседним столиком направили взгляды и камеры смартфонов на снегопад. Менеджеры подошли к вытянутым от пола до потолка окнам стеклянных небоскребов.

Все снимали нежданный первый снег, стараясь законсервировать живой момент хрустальной красоты. А рядом мальчик лет трех выбежал на тротуар и разглядывал снежинки глазами, ловил ладонями и языком.

Детство!

Закруглялся 2021-ый.

Во время закрытых границ и пандемии в информационном поле я путешествовала по новым мирам через книги. Книги, как порталы, проводят в новые места.

В одной из них было задание: написать список желаний, а потом присвоить главному желанию символ – реальный физический предмет – и подарить его себе.

Я закрыла глаза и увидела алый чемодан как символ вожделенных постоянных путешествий. Погуглила. Надо же, у одного известного чемоданного бренда есть именно такой! Но зачем мне чемодан, когда есть любимый рюкзак?

Несмотря на детский восторг при мысли иметь этот красный чемодан, решила, что покупка непрактичная и найду полезную альтернативу.

Скрипели ржавые листья, ветер раздевал деревья, их голые тонкие черные ветки укрыть бы снегом, но снега больше не было, и зимний город даже к концу года остался монохромно-серым.

Я вешаю стеклянный шар на искусственные зеленые иголки и загадываю большое путешествие.

Семейное не складывается. Мой муж Андрей, шеф-повар, планирует стажировку в ресторане в Испании на весь февраль. А в январе 2022-го у нас несколько проектов, и совместный отпуск возможен только в марте.

А ждать еще три месяца я не могу, мало ли что может произойти! В такие моменты, когда потребность берет за горло, находятся и силы, и смелость, и возможности осуществить то, что тебе необходимо. Решаю лететь одна с двумя тоддлерами на тропические острова.

Гуглю направления с минимальными ограничениями, туда, где хватит только ПЦР, и желательно только у взрослого. Мальдивы? Турагенты говорят, что таких комфортных цен на них еще не было и больше не будет. Почему бы и нет, пора разрушить стереотип об их скучности.

Но не успели алматинцы доесть оливье и начать ежедневники-2022, ночью за окном прогремели взрывы. Туман стал плотным, мрачным. Звук автоматной очереди, и никакого интернета.

Планы на ближайшие три месяца резко поменялись за три дня. Чрезвычайное положение, SMS об антитеррористических операциях, закрытый после алматинских январских беспорядков аэропорт, новые ковидные ограничения. Снова неожиданные события меняют планы, жизни, людей за мгновения. Все наши январские проекты отложились до весны. Свободного времени теперь – почти три месяца. А мне теперь страшно расставаться даже на день.

– Есть идея, – сказал Андрей 15 января. – Я же лечу в Мадрид через Стамбул. Как только снимут ЧП и откроют аэропорт, мы можем улететь в Турцию вместе. Арендовать машину, поездить по стране, а потом я улечу, а вы поживете месяц у моря!

Какая красивая идея! Удивительно, обычно все идеи о путешествиях – от меня. Что еще удивительнее – я сомневаюсь. Думаю, взвешиваю, анализирую.

У меня никогда не было мысли ехать в Турцию зимой. Я так хочу плавать в море! В Турции зимой не поплаваешь, а я так соскучилась по морю. Но было желание не просто путешествовать, а пожить в другой стране.

– А что, если тогда уж поехать на все три месяца?

– Можно и на три…

В Турции можно провести три месяца без визы. Там море! Хоть и холодное, но такое голубое! А вокруг все зеленое! И яркое. Прохладно, но не холодно, много зелени, солнца, чистый воздух. Идеально для меня: провести всю зиму в весне! А рейс в Стамбул – первый международный, который вылетает в день открытия аэропорта, восстановленного после январских беспорядков в Алматы. Причем в день рождения Андрея.

Но все еще сомневаюсь. Я много путешествую, но никогда не жила в другой стране больше месяца. И не оставалась одна в незнакомом городе, в чужой стране с двумя детьми. Но я ведь хотела поехать с ними одна в тропики на пару недель. Где две недели, там и четыре? Что лучше – две недели в теплых тропиках втроем или три месяца в прохладной Турции всем вместе?

Чтобы собраться на три месяца, срочно понадобились чемоданы. Мы взяли желтые.

Еще никогда не собирала вещи четверых человек на три месяца за три дня. И все три дня сдерживала радость. Может, полетим. А вдруг случится еще какое-нибудь нежданное «вдруг» и все снова поменяется? Или ПЦР даст не тот результат? Может, улечу, может, и нет.

И когда шасси оторвались от земли, мой внутренний взрослый выдохся и заснул, а на сцену вышел внутренний ребенок. В эмоциях фейерверк. Наконец-то! Наконец-то я снова в любимом состоянии, взлетаю в новые миры!

Первая ночь в Стамбуле! Чувствую особенную энергию города с порога, в аэропорту. Так я чувствую не каждый город. Так по-особенному звучал для меня Иерусалим.

Едем из аэропорта, дети спят на заднем сидении арендованной машины. Андрей выбирал серую, но дали красную. Думаю, все потому, что Алиса минут двадцать гундела, что хочет розовую, но согласна на красную. А на ее запросы мир реагирует молниеносно. Маленькая волшебница.

Первая ночь в Стамбуле, въезжаем в галактику городских огней. Оранжевые, желтые, голубые окна домов на холмах, прижатых друг к другу. Я опускаю окно и вдыхаю свежий босфорский ветер.

Первая ночь в Стамбуле. Узкие, тесные, шумящие в два часа ночи улицы, по которым даже проехать тяжело, не то что парковаться. С движением помогают местные, приветливо кивая, делают знаки ладонями.

Два часа ночи, а Стамбул не спит. Ни комендантского часа, ни коронавируса. Объятья, поцелуи и смех у крошечных баров на тесных переулках между высокими, настроенными друг на друге домами старого города.

Первая ночь в Стамбуле. Заносим по крутой винтовой лестнице отеля на третий этаж наших спящих детей. В тот момент они мне даже не кажутся тяжелыми. Андрей ушел за чемоданами, а я – принимать душ. Пахнет розовой водой и кардамоном. Андрей вернулся не только с чемоданами, но и с горячими дурумами. Первая ночь в Стамбуле, мы едим самый вкусный стритфуд, не включая свет.

Первая ночь в Стамбуле. Я, немного подремав, проснулась от яркой сиреневой вспышки. Слышу грохот в небе. Желудок сжался от страха – что, опять? Нет, нет, я в Турции, помнишь? И это гром. Гром! В январе! И сиреневая молния. А потом с неба посыпалась белая пыль, которая собралась в снежные хлопья. Хлопья сверкают в свете оранжевых фонарей. И тают, как только касаются камней, которыми выложен переулок. Я открываю окно, протягиваю ладонь. Снежинки тают на ладони.

Первая ночь в Стамбуле. Теперь разбудил звук призыва к молитве. Он показался магическим, потусторонним. А следом громкие крики чаек.

Первая ночь в Стамбуле растаяла, как великолепная уникальная снежинка на горячей ладони. Встречаю первое утро. С «туркиш кофе» в крошечной керамической белой чашке с голубым узором.

Доброе утро, мой пятьдесят второй город.

– Алиса, ты снова начинаешь завтрак с шоколада? – спрашиваю я четырехлетнюю дочь, которая уже третий день мажет на тосты нутеллу, которую приносят нам на турецкий завтрак в стамбульском отеле.

– Что не так? Я делаю бутерброд! – отвечает она, выкладывая поверх тоста с шоколадной пастой ломтики свежего огурца.

И я смотрю с безусловной любовью на ее пухлые розовые щеки. И с раздражением – на свои. План такой: надо скинуть килограммов пять, тогда буду себя обожать.

У нас крошечный номер-студия. Он похож на изящный дом для больших птиц. Людей-птиц, только не на дереве, а в узкой стамбульской многоэтажке в азиатской части старого города. В тесноте таких же домов, между узкими переулками, в которые еле помещаются машины, а в некоторые протискиваются только пешеходы и мотоциклисты.

Несмотря на то что в этом скворечнике всего одна комната на последнем этаже, в ней уместились и спальня (кровать), и небольшая кухня, гостиная зона (диван), гардероб и душ с туалетом за узкой дверью. Два столика, один из них с тонкими кружевными золотистыми прутьями, которые переплелись, как ствол дерева, в одну ножку, держат тяжелую мраморную столешницу, и пуф-сундук. Обе стены – большие окна, которые растянулись от пола до потолка, и они раздвигаются прямо на улицу. И я чувствую себя, как птица – свободной.

Кофе по утрам пахнет кардамоном. Пью из бело-голубой керамической чашки с видом на клубни розово-свинцовых облаков на том кусочке утреннего стамбульского неба, что я вижу из окна между крышами.