Воздушный штрафбат - страница 7

Андрею предстояло идти в бой на «ишачке» с бортовым номером «3». При встрече с ним пожилой механик самолёта повёл себя так, будто это Лямин нёс персональную ответственность за то, что прежний пилот «тройки» стал жертвой особиста. Техник сухо доложил новичку о готовности машины к боевому вылету. При этом он хмуро глядел лётчику в пуговицу воротника гимнастёрки. Приняв доклад, Лямин подошёл к незнакомому ястребку, пытаясь угадать в его облике знаки удачи или беды. У каждого самолёта – свой нрав и судьба. Одна машина, даже получив серьёзные повреждения, на последнем издыхании мотора вынесет своего пилота из ада боя. А другая – скапотирует[26] на ровном месте.

Ещё когда Андрей расписывался в кабинете следователя под согласием не покидать машину над вражеской территорией, он решил для себя, что отныне не будет брать в полёт парашют. «Если самолёт загорится, спикирую на немецкую колонну или батарею, но в плен не попаду» – твёрдо решил Лямин. Перспектива явиться причиной несчастий близких людей пугала его намного больше, чем возможность смерти.

Чтобы не так жёстко было сидеть на тонком дюралюминиевом кресле[27], Лямин попросил механика накидать на сиденье каких-нибудь тряпок или чехлов. Технарь равнодушно, не задавая вопросов, выполнил его просьбу. Он пристегнул Андрея ремнями к креслу и принялся тщательно протирать стекло «фонаря»[28], чтобы на нём не было заметно точек, которые лётчик в воздухе мог ошибочно принять за приближающиеся вражеские самолёты.

Неожиданно к самолёту Лямина подошёл командир. Техник сразу спрыгнул с крыла ему навстречу. Он что-то быстро сообщил капитану.

– А ну-ка, самурай, вылазь! – крикнул Нефёдов Лямину. – Это не тебе не гроб, а боевая машина.

Командир крепким матом обложил Андрея и потребовал, чтобы он немедленно надел парашют. Дождавшись, пока Лямин выполнит его приказание, капитан, быстро оглянулся по сторонам и понизил голос почти до шёпота:

– Запомни, салага, ты свою жизнь Родине, матери, невесте, будущим детям должен, а не разным Лакеевым! Не повторяй чужих ошибок, и не думай, что раз тебя в штрафники списали, так ты уже смертник. Мы тут воюем, а не ищем способ побыстрее полный рот земли набрать. Ты меня понял, стажёр?

Воздух на высоте 3000 метров был прозрачен. Поэтому видимость была прекрасной. Идущую на соединение с ними группу из 16-ти бомбардировщиков Лямин заметил на расстоянии нескольких километров.

И вот вся формация в сборе. Группа непосредственного прикрытия, в которую входил Лямин, идёт вплотную к «пешкам». При встрече с ними Андрей сразу нашёл бомбардировщик с большой цифрой 12 на фюзеляже и киле и пристроился рядом.

Ударную группу не видно: она постоянно перемещается, патрулируя воздушное пространство вокруг бомбардировщиков.

И всё-таки недалеко от цели конвой проморгал внезапную атаку противника. Лямин понял, что произошло, лишь когда спикировавший со стороны солнца «Фоке-Вульф-190» открыл огонь. Вначале Андрею даже показалось, что немецкий охотник коварным ударом сбил именно его – 12-ю «пешку»! У Лямина сразу стала мокрой от пота спина. После первого шока и чувства ужаса в душе поднялась волна гнева, возникло сильное желание хотя бы отомстить фашисту за сбитый экипаж бомбардировщика. Но вражеский «эксперт» использовал так любимую немецкими охотниками тактику: «ударил-убежал». В его планы вовсе не входило ввязываться с русскими истребителями в рискованную борьбу на горизонтальных виражах. Всё, что теперь напоминало о подкараулившем свою жертву «Фоккере», это висящая в небе копоть от его двигателя, работавшего в момент бегства на форсаже