Воздушный змей - страница 7

Лена подходит к предводительнице, и та сразу узнаёт ее. Да, это она, европейка, та самая, которую спасли на пляже. Девушки с любопытством обступают их. Лена поясняет, что пришла поблагодарить их. Кивнув в знак согласия, предводительница бурчит по-английски что-то про неосмотрительность туристов, которые недооценивают опасность, и продолжает собирать разбросанные полицейским листовки, явно не испытывая по отношению к Лене ни сочувствия, ни интереса. Та, несколько обескураженная, достает из сумочки конверт и протягивает ей. Предводительница смотрит на нее долгим взглядом и наконец говорит: «Нам не нужны твои деньги».

Только сейчас Лена осознает, насколько неловким, неуместным выглядит ее поступок: вот она стоит посреди базара, протянув руку с конвертом, и эту ее позу можно расценить как снисходительность, а то и как жалость. Она тут же спохватывается и пытается объяснить, что эти деньги предназначены не предводительнице лично, а бригаде, что они должны пойти на дело, которому все они служат. Напрасные старания. Молодая женщина держится гордо, она не берет милостыню, тем более от чужестранки. Одна из ее соратниц шепчет ей что-то на ухо, указывая на деньги, но та велит ей замолчать. Лену восхищает ее уверенность в себе. Есть в ее нежелании брать деньги какое-то особое благородство, которое Лена понимает и уважает. «Если ты хочешь кому-то помочь, отдай свои деньги девочке. Это ее тебе следует благодарить», – говорит наконец предводительница и уходит.

Лена остается одна со своей пачкой денег. Она готова уже отправиться в обратный путь, но тут к ней вдруг незаметно подходит нищенка. Ужасающей худобы женщина держит на руках изголодавшегося младенца и, цепляясь за рубашку Лены, трясет у нее под носом пустым рожком, измазанным соплями и грязью. Ее возраст трудно определить, настолько она истощена, просто на грани жизни и смерти. Ей нечего есть самой, нечего дать ребенку, в ее иссохшей груди, которая видна через прорехи в одежде, нет молока. При виде ее тощего тела и этого беспрестанно плачущего ребенка у Лены сжимается сердце. И тут в мгновенье ока неизвестно откуда взявшиеся ребятишки окружают ее, цепляются за одежду. Протянутые руки, умоляющие взгляды парализуют Лену, она не может сдвинуться с места. Сердце у нее бешено бьется, ей трудно дышать. Она отдает деньги детям, те с визгом начинают из-за них драться, пуская в ход ногти и кулаки, чтобы вырвать свою долю добычи. А к ней уже бегут другие, клянчат еще и еще. Они стискивают Лену со всех сторон, она не способна ни пошевельнуться, ни убежать, ни ответить чем бы то ни было на эту ужасающую обездоленность. С ужасом она чувствует приближение панической атаки. В глазах у нее все плывет, в ушах шумит, она пытается ускользнуть, чтобы не участвовать в этом безобразии, которое сама же и спровоцировала.

Сама не зная как, она находит обратную дорогу в отель. Вся дрожа, поднимается в номер, запирается на ключ и глотает несколько таблеток, чтобы успокоиться. Она-то думала, что расстояние поможет ей залечить раны, прийти в себя, но она ошибалась. Сейчас ей даже хуже, чем было сразу после приезда сюда. Будь проклят тот день, когда она ступила на эту землю. Все здесь кажется ей враждебным, жестоким – эта нищета, эта беспрестанная суматоха, эти толпы повсюду. «Индия сводит с ума», – прочитала она когда-то фразу, смысл которой стал ей понятен только сейчас. Перед этими обездоленными детьми она оказалась безоружной, смертельно беспомощной. Как ей выбросить из головы это зрелище: нищенку с младенцем, детей, дерущихся из-за ее денег? Она сейчас же соберет вещи, сядет на первый самолет и вернется домой. Надо уносить ноги, пока эта страна не раздавила ее окончательно. Но тут перспектива возвращения в пустой, холодный дом, где ее отныне никто не ждет, заставляет Лену застыть на месте. Если поразмыслить, то тишина для нее страшнее шума. Из задумчивости ее выводит маленькая цветная точка, которую она вдруг замечает в небе за окном. Похоже на воздушного змея, который реет на ветру над самым океаном.