– Таня, вот он, – быстро вернулась Гробовская и протянула мне клочок бумаги с номером.
– А что касается помощника? – спросила я, продолжая осматривать кабинет.
Гробовская сказала, что Данила имел дело с ее мужем довольно давно. Они познакомились через «Лавку древностей». Юноша окончил худграф, отделение иконописи, и Витольд Модестович взял его в ученики. К тому же мальчик оказался способным.
Ладно, и я поищу его через лавку, мне это не впервой. Теперь, похоже, через антикварный магазинчик ищут абсолютно все.
– Кстати, что показала экспертиза по поводу смерти вашего супруга? – Я задала вопрос вскользь, потому что взгляд мой привлекло что-то блеснувшее под столиком, за которым вчера пили чай Витольд Модестович и его посетители.
– Остановка сердца. Выпил много лекарства и пошел в ванную. И все…
Вздох Элеоноры Наумовны был таким тяжелым, что мне показалось, она больше не выдержит и сейчас разразится рыданиями.
Я нагнулась посмотреть: ага, это та самая ампула, осколок которой я нашла вчера в кармане халата Гробовского. Вернувшись в гостиную, я достала из сумочки пакет для очередной улики, осторожно положила ампулу в него. Архипов и Стрелецкий завороженно смотрели на все мои манипуляции. Терпеть не могу, когда за мной неотрывно наблюдают. Я начала нервничать и вследствие этого слегка порезала палец.
– А какое лекарство принимал Витольд Модестович? – спросила я, показывая ампулу.
– Странно, я не видела, чтобы он вчера принимал лекарство, – не ответив на мой вопрос, заговорила о другом Элеонора Наумовна. – Обычно супруг делал это на кухне. Я вскрывала ампулу, выливала содержимое в ложку, и он запивал водой. Понимаете, он очень боялся, что осколок попадет ему в ложку. Такое однажды было, поэтому Витольд Модестович доверял исключительно мне… Ой, Танечка, да у вас кровь, сейчас прижжем йодом. – Гробовская полезла в аптечку. Но потом вдруг застыла перед открытым ящиком.
– Что случилось? – испуганно подскочил к ней Валерий.
– Лекарство… Понимаете, в воскресенье вечером я сама спускалась на улицу за лекарством, потому что супруг принял последнюю ампулу. У нас внизу круглосуточный киоск. А сейчас я посмотрела на коробку – она запечатанная, ее никто не открывал… Но ампула-то…
Я не тяну на предсказательницу, но дело запахло убийством. Убийством антиквара. Не могу сказать, ради чего оно было совершено, возможно, из-за той же самой Мары, но то, что старый антиквар был убит, совершенно определенно. Выходит, предсказания верных и никогда меня не подводящих «косточек» сбылись в который раз.
– Элеонора Наумовна, прошу вас, сядьте. Вам, наверное, покажется диким то, что я сейчас скажу, но… Вашего мужа вчера убили.
Тишина, возникшая после этой фразы, длилась по меньшей мере целую минуту. Но она показалась мне вечностью, за которой уже ничего не последует. Тогда я снова заговорила…
– Я возьму на себя смелость предположить, почему такое могло произойти. Как один из вариантов – статуэтка Мары. Она стоит больших денег и, кроме того, является общепризнанным раритетом. Да и в остальном – у вашего мужа было много всего, из-за чего его могли убить. Поэтому, поймите, очень важно, чтобы вы сейчас вспомнили каждую мелочь.
Я снова вернулась в кабинет и продолжила его осмотр. Нашлись еще две любопытные вещицы – записная книжка и перчатка. Оба предмета лежали недалеко от рабочего стола Гробовского, упав за одну из его панелей.
