– Да, – сказал он. – Это скоро получается.
Она взяла его под руку.
– А что ты мне подаришь, котик?
– Не знаю. Сколько ты хочешь?
– Ты на всю ночь?
– Нет.
– Как насчет двадцати шиллингов?
– Десять. Я работаю официантом, зарабатываю не много.
– Ты не похож на официанта.
– Есть люди, не похожие на президентов, а они – президенты.
Девушка засмеялась.
– Ты веселый. Люблю веселых. Ладно, пусть десять. Комната у меня красивая. Слушай, я тебя осчастливлю.
– Вот как? – сказал Штайнер.
Комната была красным плюшевым логовом с гипсовыми фигурками и салфетками на столах и креслах. На софе разместилась целая компания мишек, нарядных кукол и матерчатых обезьян. Над софой висела увеличенная фотография усатого фельдфебеля в полной парадной форме с вытаращенными глазами.
– Это твой муж? – спросил Штайнер.
– Нет, это хозяйкин благоверный. Он помер.
– Она небось рада, что избавилась от него, а?
– Скажешь тоже! – Девушка расстегнула блузку. – Она до сих пор ревет белугой, как вспомнит. Сказочный, говорит, был мужик. Строгий, понимаешь?
– А почему же она повесила его у тебя?
– У нее есть другой портрет. Большой и раскрашенный. Конечно, раскрашен только мундир, понимаешь? Помоги-ка мне расстегнуть сзади эти бретельки!
Штайнер ощутил под руками твердые плечи. Этого он не ожидал. С военных времен он помнил, каковы на ощупь шлюхи – всегда какие-то слишком мягкие и дряблые.
Девушка бросила блузку на софу. Грудь у нее была полная и твердая. Под стать сильным плечам и шее.
– Садись, лапушка, – сказала она. – Не стесняйся. Официанты и наша сестра целый день на ногах. Замаешься.
Она сбросила юбку.
– Черт возьми, – сказал Штайнер. – Да ты же красивая!
– Мне это многие говорили. – Девушка бережно сложила юбку. – Если не возражаешь…
– Возражаю.
Она полуобернулась к нему.
– Да ты шутишь – вот уж правда веселый дядя!
Штайнер смотрел на нее.
– Ты почему так смотришь? – спросила девушка. – Тебя испугаться можно. Господи, ты меня растерзать готов. Давно без женщины, а?
– Как тебя зовут? – спросил Штайнер.
– Смешно сказать – Эльвира. Такая вот идея пришла моей матери. Она все хотела выбиться наверх. Ложись в постель.
– Нет, – сказал Штайнер. – Давай сначала выпьем.
– У тебя есть деньги? – спросила она быстро.
Штайнер кивнул. Эльвира, нагая и беззаботная, подошла к двери.
– Фрау Пошнигг! – крикнула она. – Выпить принесите!
Хозяйка явилась так скоро, словно подслушивала за дверью. Это была круглая, затянутая в черный бархат особа с красным лицом и блестящими глазками-пуговками.
– У нас нашлось бы шампанское, – сказала она услужливо. – Просто сахарное!
– Несите шнапс, – ответил Штайнер, не взглянув на нее. – Сливовицу, кирш, горечаевку – все равно что.
Женщины переглянулись.
– Кирша, – сказала Эльвира. – Хорошего, с верхней полки. Стоит десять шиллингов, лапушка.
Штайнер отдал ей деньги.
– Откуда у тебя такая кожа? – спросил он.
– Грех жаловаться, правда? – Эльвира поворачивалась перед ним во все стороны. – Такая бывает только у рыжих.
– Да, – сказал Штайнер. – А я и не заметил, что у тебя рыжие волосы.
– Это из-за шляпы, миленький. – Эльвира забрала у хозяйки бутылку. – Выпьете с нами, фрау Пошнигг?
– Если позволите. – Хозяйка села. – Везет же вам, фройляйн Эльвира! – Она вздохнула. – А наша сестра, бедная одинокая вдова…
Бедная одинокая вдова опрокинула стакан и сразу же налила себе снова.
– Ваше здоровье, милостивый государь! – Она поднялась и кокетливо стрельнула глазками на Штайнера.
