Он попытался донести до него необходимость осознания им того, что в систему главных приоритетов в деятельности руководства любых масонских лож и большинства масонов высших степеней (сверхсекретных даже в их среде) всегда и везде входят внедрение своих людей во все влиятельные структуры государства (или привлечение в свои ряды уже находящихся там лиц), придание деятельности данных структур антинационального характера и осуществление тотального контроля над всеми существующими духовными центрами и печатными типографиями той страны, в которой они пребывают.
Фотий подчёркивал, при этом, что масоны не отошли от этой своей разрушительной практики и в России. Так, уже с момента образования министерской системы российского правительства (произошедшего уже при Александре I) многие ключевые посты во вновь образованных министерствах заняли исключительно высокопоставленные масоны, проталкивающие, в числе прочих, проект создания единой масонской ложи, якобы, под покровительством правительства (а в действительности, конечно – совсем наоборот) и постановки вопросов повышения в должности государственных чиновников в прямую зависимость от их повышения в масонских степенях.
Архимандрит раскрыл глаза императору на то, что тайные общества стали массово проникать даже в саму основу его империи – русскую армию – стремительно разлагая изнутри единый офицерский корпус. А это уже ясно указывало на то, что в интересах тайных руководителей созданной сети мистических лож в стране зреет всеобъемлющий антироссийский заговор и грядёт военный переворот. Положение усугублялось ещё и тем, что многие из присутствующих в правительстве страны и российском обществе патриотов даже не подозревали о разрушительных целях масонских лож и относились к ним, как к абсолютно безвредным творческим кружкам, так как лидерами местного масонства была совершена коварная подмена отдельных ценностных понятий: отступление от православной веры в рядах русской аристократии стало называться непонятным для многих словом «мистицизм», а поклонение ложным богам – невинным «духовным исканием».
Фотий громогласно констатировал тот факт, что к нынешнему 1822 году под контролем высокопоставленных масонов оказались даже Святейший правительствующий синод и Министерство духовных дел и народного просвещения России, и теперь в печати происходил настоящий разгул засилья представителей тайных обществ, открыто выпускающих свои масонские вестники и нещадно критикующих всех, кто пытается хоть как-то им противостоять.
Доведя до императора всю вышеперечисленную информацию, Фотий, в подтверждение своего рассказа, подкрепил его несколькими сделанными им лично выписками из запрудившей Россию мистико-еретической литературы, носящей явно антинациональный и антиправославный характер, которые он немедленно передал Александру I, и пообещал, в дальнейшем, исправно пересылать тому все аналогичные, разоблачающие деструктивные цели масонов, выписки из их «бесовских» книг, которые периодически приносили ему в монастырь его многочисленные сторонники.
– Против тайных врагов наших мало уже действовать тайно. Надобно открыто запретить их и впредь жёстко поступать с ними! – подводя итог сказанному, произнёс в конце своего длинного повествования Фотий (имея ввиду не воздействовавшие должным образом на масонов словесные предупреждения их руководителям, вынесенные ранее в их адрес, в устной форме, Екатериной II и Павлом I) и осенил себя крестным знамением.
