Моё нетерпение достигает пика. Я разнёс полгорода за десять минут. Осознанно и точечно. Если первый день зимы выглядит так, значит весны не видать до марта. Здесь сомнений нет. Мне плевать на времена года. Их можно менять, как перчатки, когда в вечном движении.
Снег лупит в стекло.
У этого трамвая её нет.
Еду медленно, сжирая колесами неровности и снег.
Следующий трамвай ждет меня через восемьсот метров.
Её там нет.
Миную...
Дерьмовый участок. В самом сердце старого спального района. До шоссе минута пешком. В этом витиеватом дерьме даже я не нашёл бы дорогу.
Тина, я снесу твою башку.
Резко торможу и делаю глубокий вдох.
Врубив на полную печку, выпрыгиваю из машины.
Несётся ко мне, как на замороженных шарнирах.
Шагаю навстречу, расстегивая куртку.
21. Глава 21. Максут
Сердце слегка меняет ритм, когда свет единственного фонаря падает на ее лицо. На нем такое же облегчение, как в тот день, когда я забыл ее в высотке Джафаровых.
Черт.
Я здесь. Я пришёл.
Темные брови, закушенная губа, распахнутые глаза. Такая нежная и потерянная, как, черт ее дери, обычно!
Ускоряюсь, широкими шагами собирая последние метры.
Врезаемся друг в друга, и я заворачиваю её в утеплённый нейлон. Дрожит, обняв мою талию руками и спрятав на груди нос. Сжимаю сильнее, разворачивая нас к машине.
Сегодня ее не тянет поболтать. Она вцепилась в меня, как бульдог.
Тащу, приподняв так, что ноги в нелепых сапогах отрываются от земли.
На ней старомодный полушубок такого тёртого и детского вида, что я даже не удивляюсь. Под ним синие лосины и вязаное платье чуть ниже колена, а на ногах серые сапоги на маленькой платформе с пощипанным белым мехом вокруг голеней. На голове чёрная шапка, на руках розовые варежки.
Всё это вяжется с ней настолько, что я просто охреневаю! Это веселит и одновременно злит. Потому что даже в этих глупых мелочах она остаётся, блять, собой! Чудилой, которая неизвестно откуда свалилась на мою голову!
Открыв переднюю пассажирскую дверь, велю:
- Залезай. Быстро.
Расцепив руки, ныряет в салон, приклеив немигающие карие глаза к моему лицу.
Аккуратный маленький нос и щёки покраснели. Губы ярко-алые. Настолько, что на секунду задерживаю на них взгляд. Смотрю на неё в ответ, просто потому что не видел неделю. Резко отворачивается, пряча подбородок в меховом вороте.
Сжимаю зубы, захлопывая дверь.
Очевидно, это означает, что я ни фига не прощен за то, что прикрыл ее задницу и уберёг ту от новых проблем имени Даура Джафарова. И я очень сомневаюсь в том, что на свете существует второй человек, которому она выказывает свои капризы.
Быстро обхожу капот, оглядываясь по сторонам. Машина перегородила трамвайные пути, но сегодня это просто капля в море.
Я снова злюсь. Теперь, когда она в моей машине, могу себе позволить.
Внутри Айза стягивает с рук вязанные варежки, дуя на замерзшие ладони.
Заблокировав двери, дергаю их на себя.
- Дай мне…
Смотрит в сторону, поджав алый рот.
Растираю и дую, поднеся тонкие ладони к губам.
Ледяные.
По ним гуляет дрожь, как и по всему ее телу. Его колотит от холода. Мое настроение с каждой минутой становится все дерьмовее. Потому что если бы за ней выехала Тина, мы бы нашли ее окоченевший гордый нос в долбаном сугробе или в сводке новостей «разыскивается»!
Раздраженно опускаю ладони вниз и просовываю под свою футболку, прижав к животу и припечатав сверху своими.
Холодная кожа обжигает мою.
