- Ты не в моём вкусе, - сообщаю доходчиво.
И это правда.
Я не могу думать о ней, как о женщине. Я отчетливо представляю все, что она хранит под своей одеждой. Каждую девичью округлость и каждый закоулок. Что творится в её голове я тоже примерно представляю.
И она упала бы в обморок, если бы я сделал с ней то, что обычно делаю с женщинами.
Я их трахаю.
С двадцати трёх лет. Совсем не нежно и не заботливо. Не пытаясь разгадывать тайны каждого конкретного женского тела. В последние годы на это у меня нет ни времени, ни терпения. Я впервые поцеловал женщину в двадцать три. До того были военные сборы и армейская служба, потом была контрактная служба. Я с шестнадцати лет в системе. Со своего первого выигранного чемпионата по стрельбе. И когда я впервые поцеловал женщину, мне так понравилось, что я еле успел надеть, блять, резинку!
Даже теоретически я не могу представить того, как трахаю Айзу.
Не потому что она ребёнок. А потому что ей нужны нежные поцелуи.
Что должен делать мужчина после нежных поцелуев с девственницей?
Он должен жениться.
Я никогда не портил девственниц. И я не собираюсь жениться в ближайшие годы. В ближайшие годы моя жизнь принадлежит Аиду Джафарову по условиям договора, который я, вполне возможно, захочу продлить. И если я вдруг соберусь обзавестись семьёй, то моей женой станет самостоятельная взрослая женщина. Та, с которой мы создадим крепкую устойчивую семью. Я всегда это знал. Я не романтик.
- И что во мне не так? - отталкивается руками от моей груди, вскинув горящие обидой и слезами глаза.
Я должен закрыть этот вопрос. Должен, мать вашу!
- В тебе всё так. Но не для меня.
Вырывается из моей куртки, топчась по моим бёдрам ладонями. Перебравшись через коробку, падает на пассажирское кресло и начинает натягивать сапоги.
- Это потому что я с… дефектом?! - выплевывает, терзая свою обувь.
- Не мели ерунды, - вскипаю, врубая поворотник. - Я давал повод так думать?
- Ты запретил мне сидеть с Дауром! - обвинительно.
- Я предложил тебе быть честной и ответственной.
- Ты сам знаешь, что я… я никому не рассказывала.
- Это твой выбор.
- Иди… к… к чёрту, Максут! - натягивает шубу, маленькая ведьма.
Злая и громкая, как никогда.
Ткнув на кнопку, выключаю свет.
Черт бы ее побрал.
Задрав подбородок, пристегивает ремень.
Давлю на газ, выводя машину с трамвайных путей.
22. Глава 22. Айза
Прижавшись лбом к стене, делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить своё сердце. Оно так колотится, что взмокли виски.
Сжимаю в кулаках толстовку до скрипа, издавая короткий страдальческий писк, и стучу по затылку, потому что от натуги заложило ухо. Кошусь на тускло освещенный коридор и дверь, из-за которой доносятся приглушённые голоса. Смотрю вниз. На свои руки и ноги.
Боже, если моя мать узнает…
Упрямо сжимаю губы, зажав толстовку между колен.
Перебрасываю на плечо косу и распускаю её дрожащими пальцами. Разбрасываю волосы по плечам и спине, прикрываясь ими.
Трусиха. Жалкая трусиха!
Прикрываю ими чёрный эластичный спортивный топ, который заканчивается там же, где мои рёбра. Между его краем и поясом лосин кусок голой кожи. Кусок, толщиной с мой палец.
Мои щеки горят.
Это первая самостоятельная покупка в моей жизни. Если не считать того кофе.
Первая и… хладнокровная.
Два дня назад он сказал, что занятия нужны не ему, а мне. Они нужны мне, чтобы улучшить координацию. Так он сказал, когда привёз меня домой. Я сказала, что мне плевать на свою координацию.
