– Это зачем? – спросил Роман.
– Надо. Если что – другого ищите с вами идти, – угрюмо ответил Мишаня, и заткнулся Ромыч.
Ночью, как заснули городские, Мишаня опять к Каше пошел, прямехонько к алтарю. Место было тайное, укрытое. Ветки откинул, встал на колени. На пеньке лежали косточки, перышки прилипшие. Видать, кто-то куру зарезал. Странно это, но люди, они такие. Мало ли что в голову придет. Мишаня долго стоял, решиться не мог. Жалко было. Вздохнул и достал из кармана кольцо-обручалку. Пускай. С Ленкой все равно ничего не будет. Положил на бурое дерево, ножиком руку полоснул и долго держал, кровь текла, потом капать стала. Про себя просил, чтоб все хорошо было. Горшочек пусть услышит. А будет все хорошо, так еще что-нибудь на алтарь принесет. Как унялась кровь, взял кольцо и с размаху в Кашу выбросил. Никто не найдет. Ветки на место, и домой можно. Шел и думал: приняла Каша или нет? Там видно будет.
Уснул как убитый, а проснулся рано, и даже выспался. Комары ночью не кусали, кожа не зудела. Непривычно совсем. Растолкал городских, встали, поели да пошли.
Сначала ступали легко, потом под ногами зачавкало. Под последними деревьями остановился Мишаня, снял крестик, завязал в платок и у корней положил. Теперь еще ленточки завязать надо, городским тоже дал, они пустые пришли. Без понимания, значит, люди. Ну да кто от них чего ждет. Посмеивались за спиной, но тихо. Главное, чтоб слушались в дороге.
– Вот теперь можно, – сказал Мишаня.
– А нормально так идем, чего пугали этой Кашей? – спросил Роман.
– Это пока. Видишь колышки? Сетка тут проложена. До самой кашеедовой деревни и чуть подальше. А потом по-другому будет.
– А, эти. Читал про них. Могут ли люди выжить, питаясь только Кашей, – сказал Артем.
– Кашей, ага! Да им гуманитарку вездеходами тащат. И воду привозят, а детей в школу забирают, в интернат. Жри, пей, и работать не надо, – сказал Мишаня, – чего ж не жить?
– А вы туда не хотите? – спросил Артем.
Мишаня чуть не сплюнул, но спохватился вовремя, рукой махнул. Дальше они молча шли, а потом городские стали болтать про кафедру, разных знакомых и девок. Через час показалась деревня.
Одинаковые дома строем стояли по обе стороны вдоль дороги, а еще самоделы, неизвестно из какой рухляди. Вышка посредине, для связи, ориентир заодно. Собак нет, кошек тоже нет, две козы бродят, смотрят равнодушно. И ребятишек стайка. Ромыч с Темычем шарахнулись, когда эта кодла подбежала. Окружили и кричат:
– Дяди, чего привезли?
– А тебе чего надо? – весело спросил Роман.
Этот вопрос, похоже, поставил пацана в тупик. Он остановился, нахмурился и стал колупать в носу. Дети выглядели нормально, одеты-обуты как обычно, ну, бедновато может. А с кем сравнивать? В деревне детей давно не было, а телек Мишаня сто лет не смотрел. Интернет по делу только.
– Ничего для вас нет, – сказал Мишаня.
– А хоть что-нибудь дайте, – загомонили дети.
Роман вытащил из кармана горстку маленьких конфеток, сунул в руку самому бойкому и сказал:
– На всех.
– Хорошей дороги! – закричали дети.
– Ишь, приучены. У всех клянчат, паразиты, – пробормотал Мишаня.
– Не любите вы их? – спросил Артем.
– Чего мне их любить? Где жрут, там и срут, а больше ничего не делают, – отрезал Мишаня.
Тепло было, скоро жара начнется. Как подальше отошли, Мишаня сказал, что можно накомарники снять, все равно смотреть некому.
Все больше появлялось многоножек, они тут были истинные хозяева. В воздухе толклась всякая летучая мелочь. Под ногами копошились черви, жуки, всякие букашки, Мишаня и названия им не знал.
