Пока он раскладывал вещи, парни в шутку боксировали, проминая гать ногами.
– Хватит. Поели и спать, – сказал Мишаня.
– Неохота есть. Воду давай, дед, – сказал Роман.
– А твоя где?
– Так мы всю выпили.
Артем согнулся от смеха.
Мишаня из рюкзака достал бутылку, попил, парням налил в пластиковые стаканчики по глотку. Они выпили, и Роман вырвал бутылку, запрокинул голову, глотал, только кадык ходил вверх-вниз. Артем ткнул его в живот, пока дружок пытался вдохнуть, выпучив глаза, сам допил. Мишаня в тоске перебирал вещи – вот фальшфейер, зверя пугать, зажигалка газовая – сороконожки не любят огонь. Нож хороший. А наркошей как вразумить? Сидят, треплются. Как деньги потратят, куда поедут. Сказал, чтоб не принимали ничего больше, и что дежурить надо. Раз не спят, то Артем до полночи, Роман до трех, а потом чтоб разбудили. На телефоне будильник завел, сетку натянул уснул, как провалился. Хрен с ними.
Проснулся по будильнику. Ночь была светлая, жарко-то, душно как! В Каше кипела жизнь, копошились, ползали тварюшки, что-то шевелилось, шуршало, в воздухе звенели комары. Мишаня убрал сетку, со стоном поднялся, наплескал от насекомых вонючку на лицо и руки. Есть хотелось и пить. Болело все, как избили.
Городские бревнами лежали, дышат, и то хорошо. Покусанные, червяки по ним ползают. Мишаня за пазуху Роману полез, может, дурь найдет да выбросит. Тот проснулся, цапнул за руку, оскалился:
– Чего, дед?
Мишаня струхнул, но ответил:
– Сожрут вас, вот чего. Сказал же, караулить надо, а потом меня разбудить. Смотри, сколько гадов по тебе ползает!
– Да я вас! – Роман стал скидывать с себя червей, многоножек и насекомых.
Мишаня только вздохнул и отвернулся. До утра дремал, вскидывался, озирался. Нет опасности – дальше кемарить можно. В семь растолкал городских. Еле встали, рожи страшные, опухшие.
– Будете жрать дурь – пропадете, – угрюмо сказал Мишаня.
– Да это не дурь. Стимулятор простой, при интенсивных физических нагрузках. Он разрешенный, – сказал Артем.
– А мне плевать. Сдохнете здесь и не заплатите. Кто со мной потом дела делать будет?
– Да ладно, дед, прорвемся! – сказал Роман.
– Выбросьте лучше.
– Не, поменьше съедим, и нормально будет. Дозу не рассчитали вчера.
– Выбрось, говорю!
– Не выброшу. И что сделаешь? – сказал Роман.
Мишаня зубы стиснул и промолчал.
– Все норм. Щас поедим и дальше двинем.
– Воды нет. Вчера всю про… профукали, – сообщил Мишаня.
Ели молча. Парни кидали еду как не в себя. Почти все припасы уничтожили.
– Хватит! – не выдержал Мишаня.
– Ну да, потом всегда есть хочется, – пробормотал Артем.
Мишаня пил из фляжки, каждый глоток во рту держал, чтоб всосалось.
– А нам? Говорил же, что нет воды, – ухмыльнулся Роман.
– Не дам. Что сделаешь? Если со мной что случится, вы тут и останетесь, – сказал Мишаня.
Ребята, уже не стесняясь, достали таблетки, разломали, кинули по половинке в рот.
– А? – сказал Роман, протягивая полтаблетки проводнику.
Мишаня отвернулся. Дальше пошли.
Лежал он, звездой раскинув руки и ноги, иногда переползал по гати, и рюкзак перекладывал. Воздух – ножом режь. Ждал. Городские ушли к самому центру, с собой не звали, да он и не рвался. Все подчистую съели, потом Кашу ели, куда только влезало. Наберут всякого и назад можно. Не верится даже. А не вернутся – что ж, за ними? Прямо туда, в самый Горшочек? Им что, они на таблетках. А ему после бессонной ночки плоховато. Мысли путались. Иногда слышал стон, вскидывался, а это он сам и стонал. Навечно он здесь?
