– Разумом поехал от удара, – заключил старик. – Надобно домой отвесть, Кейлви, да знахарке показать. Вестимо, амулет того поганца нам Торвика вернул не всего.
С большим трудом Виктора отвели, куда было сказано, и то, что он увидел, поразило парня до глубины души. Странное место оказалось кузней, большой и, видимо, процветающей, за ней стоял дом, двухэтажный, с каменным первым этажом и деревянным вторым. Мужики посовещались и оставили его в комнате деда на первом этаже, все равно по ступенькам ему не взобраться, а там как знахарка скажет. Кейлви, тот, что тятька, ушел, оставив Виктора со стариком.
– Как же тебя, обормот, угораздило? – сетовал дед. – Своей же ручник себе на темя приземлить? И как голова-то твоя чугунная не раскололась? Неужто так не хочешь в примаки к Дарине идти.
– Дед, а какой же я примак, если я кузнец? – удивился парень, но решил подыграть тому дурдому, в котором оказался, пока не поймет, что именно произошло.
– Да хоть сын старосты, – заржал дед, – ровно не пара барской дочери, глупая ты детина.
– Барской дочери? – переспросил Виктор.
– На ухо после удара туг стал что ли? Хотя с такой невестой я бы тоже самоубился, – продолжал хохотать старик.
– Да что же с ней не так?
– Страшна, как демоны с границы, толста, в два тебя будет, да жрет, словно, в три горла. А так ничего, единственное дитя барона, все наследство приберет.
– И обязательно женится? – поплохело физруку, перед его глазами до сих пор стоял образ Лизы с его смартфоном.
– Чуть кони не двинул, а все туда же, жаниться, – в комнату вошла женщина средних лет с такой интонацией произнесшая последнее исковерканное слово, точно выплюнуть его хотела. – Сначала, я тебя болезный, огляжу, Кто ж знает, как на тебя молот подействовал? Авось малахольным стал? Малахольный барыне не нужон, – вроде и крикливая тетка, но почему-то Вите показалось, что она говорит все это специально. – А ну, брысь отседова, ишь уши развесили, – закричала на кого-то за окном. – Понос накличу, – тут же послушался шум удаляющихся ног, да не одной пары. – Как себя чувствуешь?
– Да нормально, голова только болит, и… Не помню ничего… Вроде, – «сознался» Виктор.
– Тятьку с дедом тоже не помнишь? – прищурилась тетка.
– Нет, – протянул физрук и вжался в кровать, сам себе удивляясь.
– Ну что, жмухи, чегось сотворили с дитем? – повернулась она к деду и маячившему за ним отцу.
– Вот, – протянул серебряную цепь с синеватым кулоном мужик.
– Когда-то давно, когда еще Кейлви не встал к наковальне, пришел к нам в дом странник, он отправлялся в Энней, да заплутал, крюк большой сделал, – завел старик. – Утопил он свое оружие в Быстрянке, сказал, что духи воды его прочь погнали, так как сам огненный. Попросил меня сковать ему новый, а это дал мне в оплату, пообещав, что в нужный момент, кулон спасет жизнь, и взял с меня слово, что я отдам его тому, чью жизнь он спасет, – странно, но речь деда менялась, словно он прикидывался деревенским старцем лопочащим на «деревенском диалекте». Теперь он твой, Торвик, – артефакт перекочевал в руки Виктора, а тот дал осмотреть его и себя знахарке, назвавшейся Сохви.
– Здоров ты, как бык, Торвик, но связан с ним, – женщина кивнула на кулон. – И ты теперь не ты.
– А кто ж тогда, ведьма? – взъелся на нее Кейлви, но тут же был остановлен дедом.
– Стихии плетут свою игру, Реймо, направь внука, я верю в твою мудрость. И не пускай его в кузню, он тебе там не помощник с этого момента.
