Когда молодые ушли, всю скрытую ярость Вадим обрушил на жену:
– Это ты во всём виновата! Вечно потакала его дурацким увлечениям.
Татьяна ночью горько плакала, перечитывая сборник стихов, который подарил сын. Это были его стихи, но он строго-настрого запретил их показывать отцу. Стихи дышали добротой, смирением, надеждой – самой жизнью и дарили веру, что всё будет хорошо.
Без предупреждения глава семейства, потерпевшего крушение о льдины непонимания и раздражения, пожаловал к молодой семье. Настойчивые трели звонка перепугали хрупкую девушку, которая хозяйничала на кухне.
Яркое солнце, столь желанное в ноябре, светило в большое окно. На подоконнике подставляли головки тёплым лучикам многочисленные цветы. Ярко-оранжевые занавески и скатерть в тон дарили ощущение праздника. Простая обстановка была очень милой. Ажурные салфеточки и расписные стулья выдавали рукодельные таланты хозяйки. А холодильник тридцатилетней давности говорил, что с деньгами у молодой семьи пока туго.
Трезвон продолжался. Девушка выскочила в коридор, но там замерла в испуге, не решаясь открыть. Её каштановые волосы были убраны в тугую косу, которую украшали вплетённые цветы. Гибкий стан подчёркивало длинное льняное платье, ручную вышивку которого прикрывал фартук. Женщина нервно вытирала о него белые руки. Звонок оторвал от стряпни.
Вышел Борис – он ласково обнял жену и поцеловал в макушку:
– Чувствую, что это отец, дорогая. Придётся нам потерпеть.
И он распахнул дверь. Предположение оправдалось. В квартиру влетел разгневанный Вадим:
– Вы что ли спите? Час дня, а к двери ползёте, как черепахи!
– Здравствуй, папа, – подчёркнуто вежливо сказал Борис.
– Здравствуйте, – эхом отозвалась Настя.
– Ты нас не предупреждал – вот мы и растерялись. Нас вообще дома могло не быть.
– Ладно-ладно. Не оправдывайся, ничего страшного, – Вадим по-хозяйски разулся, снял пальто и кепку.
Уже через минуту раздался крик из ванной:
– Надеюсь, отца чаем угостите!
Борис закатил глаза:
– Теперь ты понимаешь, почему я не стал дома жить, – шепнул он жене.
– Понимаю, – Настенька обняла мужа.
– Что ему понадобилось?! – недоумевал Борис, помогая жене накрывать на стол.
– Вот уж и в гости приехать нельзя. Сразу, что понадобилось?! – с нарочитой горечью воскликнул Вадим.
– Но, папа, ты всегда звонишь, чтобы договориться о встрече. Ты нас напугал.
– Сегодня я всех пугаю! – пожилой мужчина взял в руки чашку.
Настя раскатывала тесто для пирожков.
– А твоя мать меня ничем не балует, – вздохнул Вадим.
– Папа, насколько я знаю, ты так занят, что есть дома тебе просто некогда! – Борис поднял брови.
– Да-да, работа полностью выматывает меня – всё для вас, всё для вас, – мужчина затянул привычную песню. – А результат?!
– Какой результат?! – холодно произнёс Борис.
– Никакой благодарности! – хлопнул Вадим рукой по столу. Чашки зазвенели, чай пролился на скатерть.
– Я уберу, – засуетилась Настя.
Вадим даже не заметил, он горько продолжал:
– Ни от кого я не дождался никакой благодарности. Работаю, себя не щажу, а… а…
– Папа, что случилось? – твёрдо спросил Борис.
– Ты ещё спрашиваешь?! Что случилось? Ваша мать…
– Да? – спросил сын.
– Она ушла от меня!
От этих слов подчёркнутая вежливость слетела с Бориса. Последовало искреннее изумление:
– Как???
– Я отдал ей… лучше годы! А она взяла и ушла. Даже без объяснений! Без скандала!
Лишь несколько часов спустя молодые облегчённо закрыли дверь за Вадимом.
