Возведем маркиры к бою - страница 4

Две девочки стали озираться по сторонам, а третья, не дожидаясь наших любезностей, просто села к незадачливому кавалеру на колени…

Надо было видеть лицо этого товарища! Он явно не ожидал такого расклада и просто замер на своем стуле, как замороженный. Это выглядело так, будто ему на голову села какая-то редкая птица. И вот он сидит и боится, бедняга, пошевелиться, чтобы ее не спугнуть.

Я с интересом стал разглядывать девчонку: русые вьющиеся волосы до плеч, серые глаза, родинка на левой щеке, в ухе – три серебряных колечка, на руках – какие-то феньки…

Внезапно я понял, что и она меня разглядывает. Так же просто и беззастенчиво. Буквально, – сидит у моего друга на коленях, а смотрит на меня!

Наши взгляды встретились. Я думал, секунда-другая – и девчонка отведет глаза. Но ничего подобного. Она все так же смотрела на меня. Без тени смущения или кокетства, просто, по-настоящему… И… я не знаю, как описать то, что я тогда почувствовал. Это… как будто прыгаешь с тарзанкой, или ухаешь с высоты на американских горках. Какие-то доли секунды ты как бы замираешь в воздухе и раздваиваешься: одна часть тебя уже безвозвратно летит в пропасть и орёт, а вторая остается в начальной точке и зависает в пространстве и времени…

Я не знаю, сколько мы смотрели друг на друга… екунд десять? Может, тридцать… Мне казалось, что это длится неимоверно долго.

Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда. В тот момент я даже не был уверен, что она мне нравится.

Но было в этом безмолвном нетелесном контакте что-то неотвратимое, что-то запретно-интимное и возбуждающее одновременно. Будто бы мы не смотрели друг на друга, а, едва встретившись, беззастенчиво целовались на виду у всех.

Вот так я встретил Киру.

И безнадежно «влип».

Брошен взгляд, будто мост над Невою:

В два пролета, но неразводной.

Для того, чтоб и после отбоя

Без тебя не остаться одной.

Кира К., май 2001

Глава 4. Ноувумен

Едва заметно другим, тонкой пунктирной линией Кира снова входила в мою жизнь.

Мы встречались три, иногда четыре раза в неделю. Чаще всего она приезжала ко мне домой. Мы смотрели фильмы, болтали, валялись, пили литрами чай и кофе, заказывали пиццу или доедали ресторанную снедь.

Иногда она заходила ко мне на работу. Если было свободно, мы плюхались в обнимку на один из кожаных диванов. Если случался аврал, то Кира просто сидела с чашкой кофе за каким-нибудь столиком так, чтобы я мог ее видеть. И хоть такие встречи больше походили на свидание Штирлица с его женой в кафе «Слон», всё равно они шли в зачёт!

Но больше всего я любил, когда она приезжала утром после моей смены. Выдернутый из сна дверным звонком, я топал непослушными ногами в тамбур открывать. Наспех целовал, стараясь не промахнуться мимо лица, и тут же плёлся обратно. Кира ныряла ко мне под одеяло шустрой рыбёшкой. Я обнимал ее покрепче и засыпал. Плотные шторы, очень кстати водворенные мною на место, почти не пропускали свет. И можно было представить, что сейчас не утро, а ночь, что впереди у нас, как минимум, восемь часов в обнимку и целый непочатый день.

Поначалу мне было удивительно: как ей удаётся так часто «улизнуть» прямо посреди рабочего дня. Не дожидаясь моих расспросов, Кира пояснила сама:

– Когда родился сын, все разом переключились на него и отстали от меня!

«Все» – это, надо думать, родители. Мечтавшие о надёжном и перспективном месте для дочери, сразу после института они запихнули ее переводчиком на какой-то оборонный завод. Кира корпела над секретной технической документацией по 8 часов в день и при этом считала себя ярым пацифистом.