Возвращение Бабы-Яги - страница 10

И хоть эти приказы ничем не отличались от текста, выдаваемого попугаем, но все равно в семье были рады, что ребенок заговорил. Однако, Варенька и шепоток свой не забыла, и когда оставалась одна, постоянно шепталась. Разговаривала подолгу с кем-то невидимым. И дедушка опять пугаться девочки стал. Особенно, когда подслушал как она еще и со всякими вещами в квартире разговаривает да шепчется. И очень часто после этого шепотка, войдя в комнату Вареньки, дедушка замечал, что вещи лежат совсем в других местах, а мебель переставлена.

Он доложил об этом маме с папой, но те ему никаких объяснений по этому поводу дать не могли. А только шутили, что мол, дедушка сам мебель переставил, да и забыл. Кто же дедушке поверит, что трехлетний ребенок шкафы двигать умеет и тумбочки всякие?

Дедушке и самому интересно было узнать, как же девочка перемещает то, что они с папой вдвоем кое-как с места сдвигают. И он попытался у Вареньки расспросить, как же она это умудряется делать. Девочка посмотрела на него долгим взглядом, да и сказала серьезно: «Отставить разговорчики!» Дедушка и так и эдак на энту тему снова и снова речь заводил, да только девочка твердила свое любимое: «Смирно! На кухню марш! Два наряда вне очереди!».

Тогда дедушка в очередной раз маме с папой на внучку пожаловался, вот мол, дескать, опять мебель в комнате переставила, а сознаться не сознается, только наряды вне очереди выписывает…

Ну, про наряды вне очереди мама с папой, конечно, поверили, потому что Варенька и Маше с Глашей наряды вне очереди каждый день выписывала. И те постоянно на нее жаловались. А вот про перестановку мебели они снова не поверили. Слова дедушки лишь подтвердили, что у него точно второе детство началось.

Но все же они и сами давно заметили, что их ребенок совсем не похож на других детей, даже на их собственных. Маша и Глаша с детства были очень послушными девочками, и во всем у них был порядок. А Варенька к порядку приучаться не хотела, игрушки свои вечно из тумбочки выбрасывала. И ими совсем не интересовалась. Даже в куклы не играла. А в основном играла с камушками, попугаичьими перьями, стоящим на кухне веником да прутиками, которые она с прогулки приносила.

А еще, когда Варенька появлялась во дворе, к ней отовсюду сбегались кошки. Все дворовые кошки и все уличные кошки сопровождали ее на прогулках, мурчали, сообщая о своих кошачьих делах. Варенька в знак понимания кивала головой.

Так было всегда, почти с самого рождения, а точнее с того дня, когда мама и папа впервые вывезли Вареньку в колясочке на улицу, подышать свежим воздухом. В начале мама с папой кошек отгоняли, говоря «Брысь!». А дед даже хворостинку с собой прихватывал, чтобы распугать этот кошачий эскорт. Он кошек не любил. Можно даже сказать, терпеть не мог. А вот Варенька любила и начинала неистово орать, когда взрослые пытались разогнать кошачью орду.…

И поэтому кошачье шествие продолжалось всю прогулку. Не помогали: ни хворостинка, ни топанье ногами, ни другие угрозы взрослых.

Все в доме заметили, что кошки вели себя весьма странно, когда Вареньку во дворе выгуливали, и стали что-то подозревать. Тогда родителям и дедушке пришлось Вареньку поздно ночью выгуливать, когда соседи уже ушли со двора и спали.

В три с половиной года родители и дедушка заметили у девочки еще одну странность. В этом возрасте Вареньку стали выпускать на улицу самостоятельно, чтобы она немного к миру привыкала, на нормальных детей глядела и становилась таким же нормальным ребенком. Так вот всякий раз, когда она выходила во двор и видела дворничиху с метлой, Варенька пыталась завладеть этой метлой: стащить ее незаметно и припрятать метлу в квартире.