Так что приходить нужно в Церковь «как есть», «со всеми блохами», и постепенно их «вычесывать». Будешь падать, подниматься, выскакивать «пробкой» из храма, потому что многое и тяжело, и непонятно. Потом снова возвращаться. Церковь будет тебе матерью – не боятся же люди возвращаться в отчий дом, если там правильные и хорошие понятия.
Я доверяю Главе Церкви – Господу Иисусу Христу, Который очищает нас Сам, и не нужно мешать Ему. Он живо действует в мире. Кого-то мажет мазью, а кого-то берет за шиворот, кого-то гладит по голове, а кого-то бьет по шее, кого-то лечит, кого-то очищает. Он совершает тысячи действий ежесекундно в мире, и не нужно Ему препятствовать. Пастырь сам имеет и совесть, и душу, и грехи, и опыт падения и восстания. Он должен понимать, как трудно вылечивается человек, и то, что даже он, одетый благодатью священства, ничем не лучше вот этого, пришедшего впервые.
Есть еще другой страх – открыться священнику. Конечно, можно сначала понаблюдать за пастырем. Но и нужно быть готовым к ошибкам, к чреде обидных обманов. Хорошо, если сразу попали в руки к хорошему «духовному хирургу». Нужно слушать, что говорит священник, смотреть в его глаза, доверять своему сердцу. Приоткрывать покровы своих тайн нужно постепенно. Сразу просить: «Примите меня в духовные чада» будет, скорее всего, опрометчиво.
У нас есть и другие ориентиры – это святые и их творения. Первое, что приходит на ум, – «Путь ко спасению» святителя Феофана Затворника. Творения святителя Тихона Задонского чрезвычайно просты, если преодолеть барьер между нашим языком и речью XVIII века, когда жил этот святой. Если человек более монашеского устроения, то можно прочесть творения святителя Игнатия (Брянчанинова). Мне по сердцу все, что пишет святой Николай Сербский, его поэтическая проповедь. Из современных авторов – Паисий Святогорец, недавно канонизированный. Он так и пишет: «С болью и любовью о современном человеке».[1] Можно почитать сочинения митрополита Антония Сурожского.
Самобытность личности в Церкви
Не нужно бояться совмещать свою жизнь с Православием, даже если вы представитель творческой профессии. Здесь может и не быть опасности. Я считаю, что не все художники должны быть иконописцами. И по нынешним временам, по развитости и разнообразию культурной деятельности, которую может вести человек, будет поспешным сворачивание творческой деятельности в связи с приходом к вере.
Если смотреть на культуру глазами Н. В. Гоголя, который считал, что театр – это кафедра для проповеди о добре и зле, то она делает очень важное дело. Человек должен быть подготовлен к приходу в веру. Семя евангельское должно быть брошено в перепаханную землю. А кто эти пахари, кто пашет землю сердец человеческих? Кинорежиссеры, композиторы, поэты, философы, актеры. Например, Иннокентий Смоктуновский, я считаю, «перепахал» множество людских сердец, и они стали более чуткими к страданию, к чужой боли и радости, а может быть, эти люди и Евангелие взяли в руки. Если смотреть на это так – то надо быть культуртрегером, носителем и распространителем культуры. Нужно говорить, что в современном мире культура, которая не оторвалась от своих христианских корней, – это плуг пахаря, готовящий землю для сеятеля веры.
Иногда творческий человек и сам не осознает до конца, какие плоды принесет его творение. Например, Ларс фон Триер наверняка не осознавал, какой отзвук в человеческих душах будет иметь его «Догвилль». Такое искусство лучше, на мой взгляд, чем некая искусственная проповедь через творчество, – люди быстро распознают в ней фальшь. Последнее – словно некий математический танец, в котором нет огня. В этом тоже есть своя драма и загадка.
