– Анна! Когда тебя выписали? – спросила Беверли, не отлипая от старшей сестры.
– Сегодня. Родители ушли к соседям, а ужин на плите, – проинформировала Анна Беверли и пошла на кухню, чтобы наложить еду в тарелки. Анна не ужинала, дожидаясь сестры, она хотела с ней вместе покушать и поговорить.
– Я переоденусь и помою руки только! – крикнула Беверли с лестницы и поднялась на второй этаж. Анна разложила еду по тарелкам, налила сок в стаканы и села за стол, дожидаясь младшей сестры. Беверли спустилась спустя, примерно, пять минут.
– Как ты? Как школа? – спросила Анна, засовывая макароны в рот. Миссис Роунт приготовила болоньезе, пальчики оближешь. Девочки всегда просили готовить именно болоньезе, потому что это получалось у нее лучше всего.
– Я в порядке, школа тоже. Вот, готовимся к экзаменам, – Беверли протянула Анне листочек по подготовке. Там было так много определений и правил, что у Анны разболелась голова.
– Столько всего, – с ужасом произнесла Анна. – Неужели я все это сдала?
– Да, Анна, тебе повезло, а вот мне нет, я сдаю в этом году, – обидчивым тоном проговорила Беверли и отпила чуть-чуть сока.
– Ты так выросла с тех пор, как я помню тебя, – улыбаясь, говорит Анна. Девушка не помнила взросление сестры, вступление на ступень совершеннолетних ребят, и ей было очень плохо от того, что ей не довелось этого вспомнить.
– Неужели ты не помнишь мое день рождение? – ужаснулась Беверли и принялась рассказывать свой день рождения, конечно же, не упомянув о самом главном – с кем была Анна. Они разговаривали очень долго, Беверли старалась восстановить в памяти сестры хоть какие-то моменты.
Беверли не имела ничего против ухажеров сестры, если те не бросали ее. Если какой-то парень бросает Анну, Беверли вступает на тропу войны и делает так, чтобы потом бывший ухажер попросил прощения у Анны. Анна до сих пор не понимала, как она это делает, но потом сдалась и не стала ничего выяснять, так как Беверли не говорила.
Родители Анны что-то скрывали от дочери, это сразу стало понятно, но Анна пока не додумалась до этого, и Беверли молчала. Беверли хоть и не нравилось вранье, – она всегда была за правду, – но родители настояли так, что младшая дочь не могла отказать, иначе съедет из дома в общежитие, когда закончит школу и поступит в университет, а общежитие было для нее самым страшным. А вообще, мистера и миссис Роунт заставили молчать, заставили не говорить о прошлом Анны самой Анне.
– А когда ты приезжала к нам в гости… – начала было Беверли, но осеклась.
– Приезжала? – переспросила Анна, хмуря брови. Неужели она где-то жила?
– Я сказала «приезжала»? – Беверли сделала удивленный тон и набила рот болоньезе.
– Беверли, – угрожающе позвала Анна. «Что она от меня скрывает?» – подумала Анна, сжимая вилку. Та угрожающе погнулась, предостерегая, что может сломаться.
– Раньше ты жила в квартире, одна, – добавила Беверли, уже успокаиваясь. Главное, чтобы здесь она не облажалась.
– В квартире?
– Да, Анна, в квартире. Ты часто приезжала к нам, стараясь наведываться к нам как можно чаще.
Анна встала из-за стола и направилась в свою комнату. От загадок, от недосказанности у нее разболелась голова, такое чувство, что она сейчас лопнет. Присев на кровать, Анна взялась за голову. В голове творилась полнейшая каша: какие-то картинки, какая-то неизвестная мебель, люди – все это давило на нее, делая ей больно. Анна осела на пол и тихонько заплакала.
