Если опустить эмоции и отступления, история примерно такая.
Первый день экипаж и спасатели шли медленно, но плотно, почти не останавливаясь. Шли по краю леса, не теряя из вида покрытый льдом водоем. Мужчины шли, постоянно меняясь, протаптывая дорогу для саней и Ани. Снег был глубокий, иногда по пояс. Было довольно холодно, поэтому останавливались часто, но ненадолго. Когда совсем стемнело, быстро поставили шатровую утепленную палатку с такой же походной печкой, как у меня в кабине, разогрели тушенку, вскипятили чай и заночевали. На следующий день собрались и пошли дальше, но берег стал обрывистым, и ближе к вечеру пришлось углубиться в лес. В какой-то момент Аня услышала выстрелы и потом радостные возгласы. Это один из мужиков, который нес карабин, завалил кабаниху. Сначала он не понял, что это была самка, потом было уже поздно. С ней бежали поросята. Их тоже пришлось убить. Когда самка упала, поросята не разбежались, а пристроились к мамке и начали сосать молоко у уже мертвой кабанихи. К этому моменту Аня подошла и видела, как их по одному забирают и закалывают ножом. Решили остановится на ночь. Пока двое разделывали тушу, остальные поставили лагерь и разожгли костер. Поросят запекли на костре, а тушу разделали и оставили на морозе.
Аня под впечатлением от увиденного есть не смогла. Выпила кружку горячего чая, съела полшоколадки с курагой и орехами и пошла спать в палатку. Уснуть долго не получалось. Она слышала, что мужики достали спирт, долго еще сидели у костра, травили охотничьи байки и сальные анекдоты. Потом все же уснула. Она понимала, что люди, которые на работе не раз видели смерть и спасали людей от смерти, вряд ли будут горевать из-за какой-то кабанихи. Тем более охотники, которые развлекаются тем, что убивают животных. И все же голос внутри кричал: «Так нельзя, так нельзя, они живые! Не вы их произвели на свет, не вам их убивать! Она вам ничего не сделала. Она бегает и из последних сил добывает еду, чтобы кормить своих детей в этом лесу, на этом морозе!»
На следующий день Аня проснулась, когда только начало светать. Все еще спали. Она вышла из палатки. В костре еще теплились угли. Взяв два тлеющих уголька, прижала их друг к друг и слегка подула. Как будто обрадовавшись, они зарделись жаром, и между ними вспыхнуло слабое пламя. « Все как у людей», – подумала Аня и поместила угольки в центр кострища. Положила несколько сухих не- толстых веток, и через несколько минут разгорелся такой жаркий огонь, что пришлось отойти на пару шагов. Она чуть не наступила на отрезанные головы и внутренности, оставшиеся после разделки туши. Сюда же вчера бросали обглоданные косточки поросят.
Услышав треск костра, народ начал просыпаться и вылезать из палатки. Пока собирались, Аня натопила снег в самом большом котелке. Когда снег растаял, мужики потянулись за водой. «Видно, выпито немало – будет враг разбит», – вспомнила она слова шуточной песни про Куликовскую битву и даже улыбнулась.
Собирались уже не так быстро, как вчера, и уже не так бодро шли. Аню не оставляло какое-то плохое предчувствие, но она это списала на свою впечатлительность. Тем не менее попросилась идти в центре группы. «Попробуй, если тебе так спокойнее. Устанешь – перемещайся в хвост», – сказал ей старый врач и зашагал рядом. Мужик, который нес карабин, сначала шел впереди, протаптывая дорогу, но, сменившись, оказался в хвосте. Не прошло и десяти минут, как сзади раздались крики «Осторожно!», потом мат, потом выстрел. И, когда все оглянулись, первое, что они увидели, это тело охотника, подброшенное метра на два. Врач, который шел рядом с Аней, схватил ее поперек туловища и метнулся к ближайшему дереву. По краям леса ветки у сосен растут ниже и сами сосны разлапистые. Ему удалось практически закинуть Аню на нижнюю ветку, но не хватило буквально секунды, чтобы залезть туда самому. Огромный секач впечатал доктора в ствол сосны, и было слышно, как хрустнул позвоночник. Еще не осознавая, что происходит, Аня смотрела, как стая кабанов, сбивая с ног людей, своими клыками вместе с одеждой вспарывает им животы и начинает свою кровавую трапезу. Отовсюду неслись крики боли и ужаса вперемежку с хрюканьем кабанов. Аня зажмурилась, чтобы не видеть этого кошмара, но заткнуть уши она не могла.
