Осенью Ким умер от старости, Фиска осталась одна. Живущие поблизости бездомные коты, почувствовав, что место хозяина пустует и у них появилась некая свобода действий, стали настойчиво осаждать Фиску. Драки возле ворот устраивали, поджидали, когда она за территорию выбежит, всячески пытаясь угодить старой кошке.
А Фиска – кремень, ни одного кота ближе чем на двадцать метров к воротам не подпускала. Единолично стала на заднем дворике хозяйничать по старой, так сказать, привычке.
В конце феврале Фиска погибла – попала под машину, перебегая дорогу. Магазин словно осиротел, без кошек стало непривычно тоскливо, беспокойно, с уходом Кима и Фисы ушло что-то важное, трогательное, и продавщица Тоня сказала, что магазин лишился частички тепла.
…Чаще остальных на заднем дворике появлялись те, о ком пойдет речь ниже.
Анатолий Максимович, Варин отец, как известно, работает мясником. Человек он кругом положительный, веселый, с обостренным чувством справедливости. Пожалуй, Анатолий Максимович больше остальных любил магазинных кошек, Ким с Фиской платили той же монетой. Мясник – и этим все сказано. Получая от него миску с мясом, они с такой благодарностью и трепетом терлись о ноги, что грузчик дядя Жора (наверняка от зависти, его-то животные сторонились) не упускал возможности лишний раз съехидничать.
– Смотри, Стас, – громко говорил он своему напарнику, парню двадцати пяти лет. – Толян опять котяр мясом перекармливает. Казенное, между прочим, мясчишко растрачивает. Эй-йей, – ещё громче орал дядя Жора. – Толян, ты бы лучше жене кусок мяса отнес, чем кошек кормить.
– Моя жена мяса не ест, – спокойно отвечал Анатолий Максимович, поглаживая Кима.
– Как не ест, совсем не ест?
– Совсем. Вегетарианка она.
Дядя Жора заливался хриплым смехом.
– Слыхал, Стас, во прикол, у мясника жена не ест мяса. Вегетарианка, так её растак! Толян, а ты когда женился на ней, знал, что она с чудинкой-то?
– Ты бы завязывал с перекуром, Виталич, – кричал в ответ Анатолий Максимович. – Работай давай!
– Ладно, ладно, – отмахивался дядя Жора. – Не учи ученого, я свое дело знаю. Работаю на отлично, и отдохнуть чуток имею право. Жена у него мяса не ест. Зато, небось, теща за обе щеки уплетает, а, Толян? – Противный смех дяди Жоры обрывался сухим кашлем.
Дяде Жоре было слегка за шестьдесят, человеком он был желчным, себе на уме; тонкокостный, на вид субтильный, но силу имел недюжинную. Лицо в морщинах, глазки маленькие, близко посажены друг к другу, нелепо и комично смотрелись рядом с мясистым носом и тонкими губами. Себя дядя Жора любил безгранично, окружающих по большей части терпел, животных ненавидел. Киму с Фиской мог отвесить оплеуху, мог за обрубок хвоста дернуть, а то и ногой пнуть. Злой человек и даже скрыть того не старался.
Второй грузчик, Станислав, парень хороший, правда, попав под влияние дяди Жоры и постоянно находясь в его компании, начал потихоньку черстветь и грубеть, да злоупотреблять спиртным. Опять же с подачи старого грузчика.
Одна из продавщиц – Карина, ровесница Стаса – приходилась дяде Жоре падчерицей. Он-то и пристроил её в магазин, подбивая Стаса быть посмелее и закинуть удочку в сторону отношений с Каринкой.
– Не тяни, Стасик, – говорил дядя Жора. – Быка надо брать за рога. Тебе моя Каринка нравится? Так чего ты мешкаешь, хватай её, пока тепленькая. Будешь мне зятем, семейный подряд у нас получится.
