Мессир разлил вино по бокалам. После чего, Голицын взял в руки бутылку, и, поинтересовавшись этикеткой, поставил её на место.
– За русских женщин, не знающих износа! – вдруг сказал Мессир, подняв свой бокал.
– Это, чтобы они были готовы к дальнейшим побоям? – съехидничал Голицын.
– Потом вы произнесёте свой тост, – недовольно сказал Князь тьмы, – а пока что, пьём за сказанное МНОЮ.
Спутники содвинули свои бокалы, и молча выпили. Стали есть.
Во всём ресторане было так тихо, что стало слышно беспрерывное и всё усиливающееся урчание кота.
– По-моему, кот сейчас кончит на мне, – проговорила Лика, не отрываясь от еды, – или я кончу. Он так работает своими лапами… – повесила она в воздухе свою незаконченную фразу.
Голицын отрывисто захихикал, спрятав лицо под себя, и проговорил:
– Когда у меня была Хунта, и когда мне было очень тяжко, она забиралась на диван, ложилась мне на грудь, и вот так же урчала перебирая лапами. И мне становилось легче – она словно оттягивала что-то дурное от души моей. Но потом она доходила до исступления в своём ворчании, и я, пугаясь этого, в конце концов, убирал её со своей груди.
– Ну, наконец-то я поняла – вы панически боитесь распалившихся женщин! – громко воскликнула Лика, и вызывающе расхохоталась.
Мессир же взялся за бутылку, чтобы наполнить бокалы.
– Мне не наливайте, – вдруг категорично заявил Голицын, выпрямив спину.
– Что ж так? – спросил Мессир
– Мне не нравится это вино, – отрезал тот окончательно.
– А мне наливайте, – в пику Голицыну, сказала Лика, обращаясь к Мессиру.
И тут же, перед их столиком вырос официант.
– Какие-то проблемы? – поинтересовался он у своих клиентов.
– У вас есть церковное вино? – строго спросил его Голицын.
– Мы же не в церкви, маэстро, – успокаивая Голицына, как ребёнка, сказал Мессир.
– Вы имеете в виду «Кагор»? – наклонив голову к Голицыну, спросил официант
– Да, я имею в виду – «Кагор», – конкретно сказал ему Голицын.
– У нас есть отличный отечественный «Кагор», – порекомендовал официант.
– Вот и отлично, – сказал, в свою очередь Голицын, – налейте мне бокал «Кагора», но только из бутылки. А бутылку откройте здесь – на моих глазах, – прямо-таки потребовал он.
– Желание клиента – для нас закон, – вежливо сказал официант, и пошёл за «Кагором».
– Вы не причащаться вздумали, маэстро? – поинтересовался Мессир, наполнив бокал Лики, и налив вина в свой бокал.
– Не ваше дело, – ответил Голицын.
Пришёл официант с бутылкой «Кагора», держа его в белой салфетке, и со штопором, и новым бокалом в другой руке. Он ловко и быстро открыл бутылку, и налил в новый бокал чёрно-красного вина.
– Спасибо, – поблагодарил его Голицын.
– Пейте на здоровье, – отозвался официант.
– Скажите, – обратилась к официанту Лика, – а у вас есть сигары «Соломея»?
– Есть, – тут же ответил тот.
– Принесите, пожалуйста, мне одну сигару, – манерно попросила она.
Официант, согласно склонив голову, ушёл.
– А где же ваши! хвалёные сигары? – грубовато спросил Голицын Мессира.
– Но у меня они не женские, – спокойно ответил Князь тьмы, и выложил на стол портсигар тёмно-коричневой кожи, и золотую зажигалку.
Лика демонстративно подняла свой наполненный бокал, и сказала, нараспев:
– Мне и в самом страшном сне не могло бы присниться, что меня будут судить за убийство, оправданное моей безумной ревностью к Петру Григорьевичу. А потому, и предлагаю выпить за то, чтобы такие нелепости – больше не повторялись.
