Как бы она не пыталась бороться со сном, от усталости и нервного напряжения ее глаза вскоре закрылись и она задремала до утра. Ей приснился антейский берег моря, теплый желтый песок под ногами и ласковые волны. Она заулыбалась во сне, но это длилось недолго. Кто-то тронул ее за плечо, это пришла Бэлл, начинался новый день.
7
Бэлл и Кара одновременно, не сговариваясь, тут же кинулись к изолятору. Пол еще был жив, об этом свидетельствовали легкие движения его пересохших губ.
– Он что-то там шепчет, – догадалась Бэлл и коснулась пульта, пытаясь усилить звук.
Подруги услышали тихое протяжное пение и переглянулись между собой. Это была детская колыбельная, которую Пол пел почти шепотом, старательно выговаривая слова и время от времени прерываясь. Его речь не была больше бессвязной и бессмысленной, и на глазах Бэлл появились слезы.
– Он говорит вполне осознанно, – осторожно произнесла Кара. – Кажется, болезнь уходит и он приходит в себя.
– Пока еще рано говорить об этом! – предостерегла ее Бэлл. – Он всего лишь поет что-то… Возможно, это просветление сознания перед смертью… Такое часто бывает.
Кара не стала ее переубеждать и промолчала. Но проходили часы, и все более очевидным становилось то, что Пол действительно выздоравливает. Чудо, на которое так рассчитывала Бэлл, произошло.
К вечеру радостная новость дошла до всех членов экипажа. Болезнь, медленно сдавая позиция, отступала. Следующим утром Пол с аппетитом уплетал все, что давал ему Вуд, расхаживал взад-вперед по изолятору, подходил к перегородке и улыбался при виде астронавтов. Иногда он что-то напевал себе под нос, а пару раз, несмотря на запреты Бэлл, рискнул сделать стойку на голове. Через несколько дней карантин закончился, перегородка поднялась вверх, и Пол покинул изолятор.
Но радость от его выздоровления оказалась недолгой. Следующей жертвой радиума стал Криг, уже несколько дней отбывающий наказание в карцере в полной изоляции от экипажа. Первым это обнаружил Гун, пришедший спустя дня три навестить второго пилота, когда злость на него немного улеглась.
– Ну что, как ты тут? – спросил он друга. – Ты хоть раскаиваешься в том, что натворил?
– Слушай, я не знаю, что на меня тогда нашло…, – сказал второй пилот виноватым голосом. – У меня мозг на какое-то время словно выключился… Гун, выпусти меня отсюда! Мне надоело целый день разговаривать с самим собой.
– Одиночество хорошо прочищает мозги, – назидательно произнес Гун. – Не ожидал от тебя такого… Если бы я не успел вовремя, ты бы убил Пола, – он осуждающе покачал головой.
– Слушай, хватит… Я и так каждый день казню себя за это… Ну, выпусти меня, не вечно же мне торчать здесь, – взмолился Криг.
Он подошел к разделявшей их перегородке и встал напротив Гуна. Внезапно лицо командира переменилось, он нахмурился.
– Ты чего, Гун? – забеспокоился Криг.
– Подойди сюда поближе, – попросил командир, Криг вплотную подошел к перегородке.
На лице Гуна отразились испуг и тревога, которые передались и второму пилоту.
– Ты что на меня уставился? – воскликнул Криг. – На мне цветы не растут!
– Как ты чувствуешь себя Криг? – спросил Гун сочувственно. – У тебя все в порядке?
– Нормально, – ответил пилот. – Не понимаю, что ты имеешь ввиду?
– А что у тебя с рукой? – Гун показал на запястье Крига, заботливо заклеенное Арно пластырем.
– Это Пол зацепил меня тогда, – ответил он. – А что?
