Возвращение Орла - страница 35

И уже на следующий день рождения Семён подарил давно уже ничего кроме Сабанеева не читавшему Аркадию эту самую кальяновскую «Махабхарату». Детская, охочая до сказок душа Аркадия погрузилась в неё и поплыла… Из сказаний самой любимой была, конечно, повесть о Рыбе, в которой было много чего про реки, Аркадий, чисто ребёнок сказке, внимал каждому слову и скоро, как ребёнок же, поверил-понял, что все те события не просто были, а были именно тут, на Оке и вокруг Оки, стал лазить по атласам, сверяя имена рек и городов, и быстро убедился в этом окончательно. За атласами и реками пошли словари, и за несколько лет чтения повести о Рыбе и поездок на Оку (это вместо Тилака и Гусевой) он так поднаторел (без духа Ману не обошлось!) не только в речных именах, но и в словах вообще угадывать древнее донышко, что даже его санскритский крёстный Семён, просивший когда-то друга не говорить красиво (почему и Аркадий), чесал репу и, чего греха таить, завидовал.

Жена Люба тоже удивлялась: «И чего ты нашёл в этих индийских сказках?» Никакие они не индийские, – отвечал на это Аркадий, – и не сказки». Кроме территориальной привязанности великой бхараты к родным широтам, он чуял в писаниях какую-то первоистину о мироустройстве, и если бы мог выразить это чувство словами, то получилось бы примерно следующее: «Этот абсолютно арийский продукт, священнический моральный кодекс древнейшего происхождения, основанный на ведах и учении о кастах – не пессимистический, хотя и сугубо священнический, – самым неожиданным образом дополнил мои представления о религии. Сознаюсь в ощущении, что теперь все прочее, доставшееся нам от великих этических законодательств, кажется подражанием и даже карикатурой… даже Платон во всех основных пунктах представляется просто хорошо обученным брахманами. Евреи предстают при этом расой чандалы, которая обучается у своих господ принципам, по которым священство приходит к власти и организует народ… Похоже, что и китайцы под влиянием именно этой классической древнейшей книги законов произвели на свет учения Конфуция и Лао-Цзы. А средневековая организация выглядит как чудная попытка вслепую вернуть все те представления, на которых базировалось древнее индоарийское общество, вкладывая в них, однако, пессимистические ценности, взросшие на почве упадка рас. – Евреи, похоже, и здесь были просто «посредниками» – они ничего не изобрели».

Но он так глубокомысленно изъясняться не умел, и Ницше, конечно, не читал. Чуял, и ему этого было достаточно.

Сегодня сонная жена несколько раз заходила на кухню, вздыхала и уходила – придраться было не к чему: Валерусик (Аркадий) читает, ни шума тебе, ни запаха. Вечернее раздражение: «Смотри, не пей, тебе же нельзя… не подойти к плите! Убрал бы шланги свои, ужин дочке подогреть негде… и когда мы четырёхконфорочную поставим, господи!..» – прошло. Самогон она называла врагом семьи, Аркадий соглашался и восклицал: «Гнать его!». И гнал. Тем более, что «сечь руки и ссылать в Сибирь» за выгон «своей сивухи», как во времена оно, ему никто не грозил.

Аппаратом Аркадий гордился. Три года, как только начали очередное наступление на пьянство и самогоноварение, миллиметровая нержавейка в НИИПе попала в дефицит, и если сначала лист чуть меньше квадратного метра можно было взять грамм за двести, то сразу после указа уже только за бутылку, а уж когда начался творческий бум – за литр, а то и за полтора чистого, плюс механикам за раскрой, плюс Юрашу, сварщику, за сварку. Вот и посчитай. А на РИУСе нержавейка была своя, хозяйственный Орликов¸ тут-то – воистину Орёл, выписывал всё в стократном размере, потому что ускоритель работал, расходных материалов требовалось… совсем немного, но если в стране они, расходные материалы, были, то в первую очередь они были в Средмаше, а если они были в Средмаше, то в первую очередь они были у Орликова на РИУСе – практически всё, что необходимо в любом домашнем хозяйстве: инструмент и вообще метизы промышленного и широкого назначения в сказочном ассортименте, оргстекло любой толщины и размеров, эпоксидные смолы, клеи, масла и растворители, бязи, нитки, верёвки, лампочки, провода, кабели и прочая электрика, целый шкаф деталей радиоэлектроники, полиэтилен, всевозможные резины, алмаз в орликовской хозкороне – ректификат, листовые металлы – тантал, титан, медь и – конечно же! – нержавейка. Аркадий кромсать свой лист не торопился, почти каждый день заглядывал к не покладающему аргоновый держак Юрашу, наблюдал, до чего додумывались лучшие умы отрасли, проводил свой личный конкурс и в конце концов остановился на простейшем варианте (чертёж которого желающие могут посмотреть в приложении 3). Кроме элегантности конструкции и достаточно большой удельной производительности (по старорусским критериям с таким аппаратом Аркадий мог бы соответствовать чиновнику 12-го класса – губернскому секретарю или кондитеру, коим для собственных нужд разрешалось законно выгонять до ста вёдер водки в год), Аркадия привлекла герметичность аппарата, то есть ни запаха кипящей браги, ни ароматов готового продукта – всё циркулирует по своим контурам и не фонит соседям по вентиляционному стояку.