Возвращение с Лоэн. Роман - страница 46

В таком состоянии Лоэн находилась почти весь день. За ней наблюдали. Потом она уснула, сражённая нечеловеческой усталостью, которая тяжёлым коллоидом разлилась по рукам, ногам, голове, сердцу…

Рой Мелли в этот день отдыхал, и потому «наверх» не докладывали. Лоэн сделали несколько уколов, «ввели» питание, она спала неестественно крепким сном. «Сон – великий чудотворец, – сказал тюремный врач, – но если завтра продолжится то же самое, боюсь, для скапатора все беседы с нею потеряют смысл». Решено было наблюдать за Лоэн всю ночь…

Во сне она неожиданно начинала тяжело дышать, стонать, ворочаться, как будто выпутывалась из тенет, туго и в беспорядке опутавших её, стонала – от напряжения, как будто совершала непосильную работу, доставлявшую ей муку и боль. Потом также неожиданно её дыхание становилось чуть заметным…

Ей снились какие-то беспорядочные сны – то нестерпимо яркие, то жутковато серые, бесцветные. То она сидела абсолютно голая перед безликой, жадно-равнодушной толпой на холодном столике, ввинченном в помост, и ела, давясь, безвкусные котлеты – зеленоватые, никак не пахнущие, и смотрела почему-то в одну точку – в море людских глаз. И вдруг понимала, что она видит маленького мальчика, улыбающегося легко, с чувством превосходства, даже какого-то беззлобно-неехидного – она узнавала Марека. Он был толстый, манишка у него – чисто отглаженная, костюм чёрный, строгий. Она думала – Боже, зачем же я сижу голая перед таким маленьким мальчиком? Что обо мне подумают эти люди? А котлет было много, больше одиннадцати (почему одиннадцати?), и они всё прибывали, прибывали – неизвестно откуда. А она дала обет своей маме, что съест, съест всё… Но это не в силах её… Холодно… «Как же я могу, – мелькает в мозгу, – зачем я вся разделась, ведь могла же одеться?». Тошнота неотступно выталкивает зелёные куски котлет из горла, она набита этой гадостью, а все начинают недобро улыбаться – чего-то ждут, ждут…

Она начинает ворочаться во сне, наконец инстинктивно находит позу, где мутные сны покидают её… Тогда ей начинает сниться, что она плывёт, чуть не тонет в какой-то розово-лиловой каше – вязкой, затягивающей, стремится к берегу. Но ей мешают большие картонные кубы, полые внутри, громоздящиеся на реке, обгоняющие её по течению, загораживающие перспективу, она теряет направление и бессмысленно барахтается, лишь бы не уйти с головой в это месиво. А кубы несутся с огромной скоростью, стукают её по голове своими острыми углами, и она не может ухватиться за их бока, царапает ногтями по гладкому картону, и её всю перетряхивает от омерзения, от этого звука. А на кубах – аппликации, рисунки из мультяшек – вампиры, слоновьи морды, которые издали надвигаются, надвигаются… И вот эти морды уже так близко, что уже кажутся живыми, вот они шевелятся, разевают пасти – Лоэн вскрикивает, раскрывает глаза, мечется по постели, и сон кованой лапой вновь придавливает её голову к подушке…

Потом вдруг наступает какой-то провал. Ей снова становится зябко… Ику – старейшина племени Чатера, мудрый и немногословный, подошёл к Лоэн и взял её за руку. На лице его скорбь, молчание. «Что с ним?» – пугается Лоэн. «Пойдём, девочка, он там», – говорит он глазами, но его голос звучит в её голове. Она идёт за ним, и своей рукой ощущает его руку – тяжёлую, огрубевшую, но пропитанную такой нежностью к ней и таким горем за неё. Потом она вдруг понимает, куда они идут, освобождает свою руку, ускоряет шаг, потом бежит, бежит, не чувствуя ног, и – останавливается. Перед ней Джеральд, у него землистое лицо, сильно постаревшее, волосы полуседые. Он сидит на корточках, на краю братской могилы, которую только что вырыли. На другой стороне ямы – куча сырой, тяжёлой глины, в ней торчат старые, ржавые лопаты – одна прямо, другая почти лежит. Пахнет холодной землёй, пасмурно, осеннее небо, разбухшее от серых, посторонних всему облаков. «Они уже там», – говорит Джеральд, и показывает глазами в могилу. Лоэн глядит туда и видит три тела, завёрнутые в саваны – как пеленают детей – по местному обычаю, только ступни торчат в погребальных мокасинах, а на них глина – как будто сами они пришли и легли сюда, и головы в обрамлении чёрных волос. Один из них Уано, молодой вождь, внук старого Ику, его лицо строго и красиво, тонкий нос устремлён в небо, лицо чистое, смуглое – не как у покойника. «Какой он молодой по сравнению с Джеральдом», – думает Лоэн… «Быстро же он умер», – почему-то говорит она… «Джеральд, – она жалобно просит, – пойдём отсюда». «Нет, – отвечает он, и лицо его становится суровей, – моё место здесь». И он показывает в сторону открытой могилы, глядя ей прямо в глаза. «А ты – жена скапатора», – каждое его слово легло на мозг чистым, почти осязаемым рисунком…