– Эй, рома, а тебя кто приглашал? – проговорил знакомый голос.
Лера оглянулась и увидела ближайшего помощника Ласло – толстяка Шандора.
– Шандор, это же я! – проговорила она вполголоса.
– Ох! – Толстяк выпустил ее руку, хлопнул себя по ляжкам. – А я-то смотрю – кто идет? Вроде знакомая рома, а не признал! Ну, ты молодец – хорошо принарядилась! Совсем как цыганка стала! А мы уж и не думали тебя увидеть…
– Где Клоун? – оборвала Лера его излияния. – Мне ему важные вещи рассказать надо!
– Расскажешь, расскажешь! – Шандор усмехнулся. – Только не сейчас! Сейчас он тебя слушать не станет!
– Это почему же?
– Потому что сегодня свадьба у него! – И Шандор широким жестом обвел двор.
Только сейчас Лера разглядела яркое, праздничное убранство цыганского жилища и поняла причину необыкновенного оживления на улице.
Посреди двора был раскинут пестрый шатер, внутри которого стояли длинные столы, накрытые яркими скатертями и ломящиеся от снеди и выпивки. Из окон большого бревенчатого дома, в котором обитал Ласло со своими приближенными, свешивались пестрые ковры и неслась громкая музыка. Через двор во все стороны носились цыганки с подносами и бутылками.
Дом цыганского главаря, и прежде поражавший ее вульгарной провинциальной пышностью, сегодня был разукрашен, как новогодняя елка.
– Что, никак, Клоун на Жуже решил жениться? – поинтересовалась Лера.
– Какое там! – Шандор усмехнулся и махнул рукой. – На что ему Жужа? Она – девушка испорченная, а невеста цыгана должна быть чиста, как ангел, как цветок, как горный ручей! Жужу в табор отослали, от греха подальше! Она девка горячая, что огонь, ну и убрали ее, чтобы чего не устроила… Ласло женится на дочке цыганского барона из Ростова. Девочке тринадцать лет…
– Разве можно так рано? – прищурилась Лера. – Она же еще ребенок!
– У нас, лаварей, – свои законы! – приосанившись, проговорил Шандор. – И цыганки рано взрослеют. Цыганка в тринадцать лет – это уже женщина, горячая, как огонь! Кроме того, – добавил он не так громко, – отец за ней хорошее приданое дает…
– А ну вас, с вашими законами… – отмахнулась Лера. – Куда ты меня ведешь-то?
– Посидишь с мамой моей. На свадьбу тебе не надо, у невесты родичи горячие, неприятность выйти может! Да и вообще, лучше, чтобы пока никто не знал, что ты вернулась.
Лера не поняла его последние слова, но решила воздержаться от лишних вопросов.
Шандор провел ее к отдельному домику, поместившемуся в глубине двора, впустил в маленькую комнатушку. Здесь в глубоком кресле восседала величественная старуха с прикрытыми глазами. Тяжелые морщинистые руки покоились на подлокотниках кресла.
Лера поздоровалась. Старуха повернулась в ее строну, что-то прошамкала по-цыгански, тяжелые веки поднялись, и Лера увидела тусклые белесые бельма.
– Не беспокойтесь, мамо! – ласково проговорил Шандор. – Девушка посидит с вами. Ей на свадьбу нельзя.
– Пускай сидит! – позволила старуха. – Мне-то что? Мне уже никто не мешает…
На дворе темнело, сразу в нескольких концах его запылали костры.
– Можно включить свет? – попросила Лера.
– А тут света и нет! – усмехнулся Шандор. – Маме он ни к чему. Для нее свет давно уже погас! Могу свечку принести, да, думаю, не стоит. Посидите в темноте…
Занавесок на окнах не было, и Лера не стала спорить.
За окном стало оживленнее – видимо, свадьба подходила к кульминации. На середину двора вышел рослый статный цыган средних лет в малиновой жилетке поверх черной шелковой рубахи, в обеих руках он держал по открытой бутылке шампанского, Лера разглядела знаменитые этикетки «Вдовы Клико». Цыган проговорил что-то на своем языке, поднял бутылки над головой. Рядом с ним стояли четверо мальчишек пяти-шести лет в черных костюмах-тройках. Они что-то закричали, и Лера заметила странный блеск их зубов.
