– Это было бы низостью, недостойной моего высокого рода! – почти резко возразил фараон. – Тем, кому я верю, я плачу вперед. Не так давно мне сообщили, что в Нубии появился какой-то человек. Судя по всему, он данаец[7], и непонятно, как он проник в Нубию, миновав Египет, и как исчез оттуда. Но так или иначе, он разузнавал там о тебе и, видимо, узнал многое. Так вот, он просил всех, с кем говорил, сообщить тебе, если ты где-либо объявишься, что твоя жена Андромаха и твой сын Астианакс живут в Эпире, и что никто не помешает тебе увезти их оттуда.
Когда Авлона умолкла, какое-то время молчали все. Только голоса детей и их смех все так же доносились с внешней галереи. Гекуба заговорила первой, и всех поразил ее голос: в нем не было слышно вообще никаких чувств, словно она запретила себе чувствовать, чтобы сохранить власть над собой.
– Значит, сейчас, сегодня уже все кончилось? – спросила царица. – Поединок уже совершился? Гектор в письме написал: через три дня, а плыли вы не менее двадцати. Значит, так или иначе, Ахилл уже дрался с Карриком?
– Да, – сказала Авлона. – Он сразу согласился, едва узнал обо всем. Он сказал… я точно помню, как он сказал: «Надо избавлять мир от чудовищ, когда это в нашей власти!» Но и он, и Гектор были уверены, что поединком дело не кончится, что царь лестригонов обманет и при любом исходе нападет. Об их коварстве знает вся Ойкумена. Фараон Рамзес думал так же. И Гектор назвал единственное их с Ахиллом условие – это чтобы фараон дал пару кораблей с сопровождением и приказал отвезти в Трою Патрокла. Гектор сказал, что не станет им рисковать – сын его брата должен вернуться домой. И мне приказал плыть с ним. Это все было уже на берегах Зеленого моря, в Египте, в одной из их крепостей, ближайшей к тому месту, где лестригоны обещали высадиться. Как сообщил гонец, они высадились чуть не в тот день, когда Сети привез нас в походный лагерь фараона. И вот Гектор, Ахилл и царица Пентесилея отправились туда, к месту битвы, оно находилось всего в одном дне пути от крепости, а мы с Патроклом… Мы…
Тут голос юной амазонки впервые дрогнул, она опустила глаза. Видно было, что дрожат и ее пальцы.
– Я так просила… – с трудом закончила она, – я так просила их и мою царицу, чтобы мне разрешили остаться! Но они не позволили…
– Еще бы они отправили малыша с одними египтянами! – воскликнул Деифоб и тут же в смущении покосился на Сети. – Я никого не хотел обидеть, но мальчик царского рода, и… Словом, я волнуюсь и несу какую-то чепуху! Просто Гектор, зная отвагу Авлоны, боялся за нее, вот и все.
– Перестань, Деифоб! – прервала сына Гекуба. – Не мне и не тебе обсуждать, почему Гектор решил так, а не иначе. Он написал, что сразу после битвы они поплывут в Эпир за Андромахой, а потом, если все будет хорошо, вернутся домой, вместе с ней и с мальчиком. Плыть до Эпира, если я ничего не путаю, чуть дольше, чем до Трои, а при попутных ветрах можно поспеть и скорее. Значит, они, быть может, уже там или скоро там будут.
– Ты так уверена, мама? Ты уверена, что там, в Египте, все кончилось благополучно? – не выдержал Троил.
Гекуба резко обернулась к нему:
– Ты сомневаешься в том, что Ахилл победил этого демонова выродка? А я не сомневаюсь! Я ЗНАЮ, что они вернутся! Все слышали? Я это знаю!
Она хотела еще что-то добавить, и тут ее неколебимое мужество иссякло. Царица резко вскочила со своего кресла и, подобрав край платья, почти бегом выскочила из зала. Убежала и Авлона, но не с тем, чтобы догнать царицу – она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее вдруг покрасневшие глаза.
