– Послы от царя Двух царств… Я правильно называю вашу страну, Сети? Учти, он понимает наш язык и даже кое-как на нем говорит. Сети, это моя жена. Ее зовут Елена.
– Елена Прекрасная! – воскликнул, не удержавшись, египтянин, даже не подозревая, что попал в цель и не понимая, почему женщина от этих слов не покраснела, а, напротив, слегка побледнела и смешалась.
Но Терсит улыбнулся и подмигнул:
– Именно так ее и прозвали. И другой на моем месте не пропадал бы целый день на строительстве, имея такую женушку, но я, вероятно, дурак: я в ней совершенно уверен. Ну, Елена, не обижайся, я же шучу – за пять лет пора привыкнуть к моим дурачествам! Сети привез нам вести. Знаешь, от кого?
– От Гектора и Ахилла! – вскрикнула Елена, проявляя ту необычайную, чисто женскую догадливость, которую нельзя объяснить ни умом, ни сообразительностью, но только особым чутьем подсознания. – Да?! О, Артемида-дева, это так?!
– Так, так, угадала! – Терсит не скрывал счастливой улыбки. – И ты сейчас же поедешь назад, в город, чтобы сообщить обо всем царице, и чтобы за нашими гостями прислали хотя бы пяток колесниц (больше-то у нас пока не наберется!), а остальным лошадей привели, что ли… Не пешком же им тащиться через равнину!
Второй корабль подошел к берегу меньше, чем через час. За это время гребцы и воины с первого корабля успели выгрузить на пристань несколько тюков льняной пряжи и десятка два бочек с редкими египетскими винами – подарки фараона.
– Другое судно нагружено более дорогими вещами, – пояснил Сети Терситу, который в это время сидел с ним в тени маяка, на сложенных у причала досках, и вместе со своим гостем угощался апельсинами. – Великий Дом послал вам в подарок железное и бронзовое оружие лучшей работы, сотню египетских луков – они очень ценятся… Однако смотри: из города мчится колесница. Пока что одна. А за ней кто? Какие-то всадники…
– Всадницы! – уточнил Терсит. – Это амазонки Улиссы, они тут несут охрану с тех самых пор как город начали восстанавливать. Ой, что это? Ба-а! Да ведь это же сама царица катит сюда!
Говоря это, он вскочил, рассыпав с подола своего хитона апельсиновую кожуру. Колесница в это время уже свернула на причал и неслась по нему, не сбавляя скорости. Конями правила, стоя во весь рост, женщина в темно-красном платье, ее белое головное покрывало развевалось по ветру.
– Это царица Гекуба?! – ахнул Сети, в свою очередь, вставая. – Но Гектор говорил, что ей сейчас под шестьдесят… Не может быть!
– У нас все не так, как может быть, но так уж вот получилось! – отозвался Терсит. – Царице пятьдесят восемь, что ли, только про нее этого не скажешь. А по натуре она почище амазонок…
Гекуба круто натянула поводья и соскочила с колесницы. Да, назвать ее старухой ни у кого не повернулся бы язык, особенно сейчас. Ее лицо, по-прежнему красивое, горело румянцем, глаза блестели, она дышала бурно и часто.
– Где? – крикнула она молодым звонким голосом. – Терсит, где эти люди?! Где письмо от моих сыновей?!
Сети выступил вперед и низко склонился перед троянской царицей, испытывая в душе настоящее изумленное восхищение.
– Я посол фараона Рамзеса Третьего, о великая правительница могучей Трои! И вот письмо, о котором я говорил.
Гекуба выхватила свиток из рук египтянина и развернула, даже не пытаясь унять дрожь в пальцах.
– Да! – прошептала она, и краска вдруг сошла с ее лица. – Это рука Гектора… Он жив. Они живы! Мои мальчики!
