Но Знание ведь и самодостаточно. Тогда оно само позиционирует себя как отдельность-сущее. И в нём человек может расположиться в самодостаточности. И тогда оно не свидетельствует собою о реальности, а удерживает человека в умозрении в плоскости отношений в сущих.
Бог пожелал от Азазила, чтобы тот поклонился человеку. Это значит, что он должен был в человеке опознать Бога как неотделённую его «часть». И Азазил не опознал его в этом. И этим отверг Его в Его собственной отрасли (в Адаме). Но он не мог и поклониться человеку, поскольку человек опознавался им в отделённости как сущего от Бога. Он не увидел, что это Его отрасль. И в этом тоже неполнота истинности его притязаний на поклонение Единому. Но он и не уклонился от поклонения Единому. Он изменился, но то Знание, в котором он поклонялся Ему, пребывало в Нём, и ему был причастен Азазил.
Здесь нет места чрезмерным спекуляциям относительно той правды, в которой самоопределился Азазил, но немного слов мы ещё попробуем сказать. У нас нет необходимости оценки истинности выбора Азазила. Любые критерии его истинности находятся ниже самой истинности этого выбора.
Важно выразить неявно подозреваемую идею о том, что трагедия вопиющего противоречия для Азазила-Халладжа разрешается в снятии дихотомии этого противоречия в эксклюзивности её сверхкосмической данности посредством уложения его в слиянии Знания и Веры в над-логическом контексте отсутствия «где» и «как». Это ведь и есть знак Знания. И в этом взыскует ал-Халладж разрешения сверхкосмической и над-онтологической проблемы.
Знание в человеке ему не принадлежит, но Самосущему. Но и ему, человеку, тоже. Но как это возможно? Если знание принадлежит только Ему и «лишь Он один знает себя», то в чём состоит доля Знающего и в чём его отличие? И если ему принадлежит полнота знания, то почему он не Он?
…А там, где есть Ты, нет «где».
Ты – надрезы всех «где»
в сторону «ни-где» —
где Ты?
Не представить Тебя воображением,
и не узнать «где»,
где Ты.
Ни-как! Только в понимании в сущих могут быть препятствия для возможности разрешения этого противоречия. Ведь от века нет парадигматической априорности в положении, что значит принадлежать и быть усвоенным в неразличении. Оно «ни-как» и «ни-где».
Но распад в субъекто-объектность безальтернативно эксклюзивен; и в нём сохранялся потенциал реальной неоднозначности и неоформленности для действия того, что оформилось в смыслы (понимание) в сущих.
23. «И был на расстоянии двух луков» [53:9]. Поражает
«где» стрелой «между». Подтверждает, [что было]
два лука, чтобы удостоверить «где» или отсутствие
его, сущность ближайшую к сущности Сущности.
Итак, Знание принадлежит и присуще только Ему, и только Он может вместить его. Но и человеку, поскольку человек сущностно дан не только как самодостаточное сущее, но и в сущностной амбивалентности и неопределённости.
Ведь источник такой возможности «ни-где» и «ни-как». Нет никакой предпочтительности в возможности усмотрения априори понятийных интенций для кристаллизации «истинного» образа «таковости» в перенесении аналогии противоречия положений в отношениях между сущими на имеющее непосредственное отношение к гнозису. Над-логическая перспектива утверждается в возможности свободного соотнесения сущих в понятийном пространстве в любых отношениях. И только частности осуществления этих отношений навязывают пониманию противоречивость в «естественных» смысловых модальностях.
