Возвращение удовольствия. Как преодолеть сексуальную травму и жить страстной жизнью - страница 7

Шана, как и многие, хранила свою тайну слишком долго. Ей было больно, она отчаянно искала помощи и была уверена, что если она выйдет из этого кабинета, так и не озвучив самую болезненную правду, то уже никогда не вернется. Сегодня она почувствовала себя храброй, но не могла поручиться, что так будет и завтра. Она знала, что, если не выложит свою историю прямо в эту минуту, ей придется проглотить ее еще раз, и на этот раз, кажется, она задохнется. Еще не полностью осознав это, она уже поняла, что рассказать – значит приблизиться к исцелению. Стыд нарастает под покровом тайны, но Шана была готова поднять эту завесу.

Спрятав кисти рук под себя, Шана начала рассказывать свою историю моему книжному шкафу, избегая зрительного контакта. Я понимала: она готова говорить, но еще не готова к тому, чтобы на нее смотрели. По ее примеру я смотрю на свой планшет. «Я совершенно уверена, что один парень в колледже надругался надо мной. Я знаю, что он сделал это, потому что мне там было очень больно, – говорит она, глядя на свои бедра. – Но я не помню всего, потому что я была пьяна. То есть, мне кажется, я отключилась. Думаю, я сказала что-то, а может, и нет. Я помню, как выходила с ним из бара».

А потом она посмотрела на меня и голосом уже более уверенным, чем тот, что я слышала до сих пор, сказала: «Мне слишком страшно даже ходить на свидание, и так уже примерно лет восемь. Я не понимаю, что со мной не так?»

Это именно то, что Шана хотела, чтобы я услышала. Она очень убедительна и абсолютно искренна в своей фрустрации и самобичевании, как и в своем страдании. И она права – она не понимает. Если она хочет чувствовать себя иначе, ей придется пересмотреть то, что она знает, или, точнее, то, во что она верит. Мы медленно начнем снимать покровы с той истории, которую она приняла как правду, в которой она – антагонист и тот, кто создает проблему, а не протагонист и тот, кто проблему решает, разоблачает зло, поддерживает и спасает. Поскольку я знаю, что это долгий и сложный процесс, я предлагаю ей внимательнее приглядеться к тому, как звучит ее история.

Я ответила на ее вопрос, который, как и у большинства переживших травму, был больше похож на утверждение, и произнесла: «С вами все в порядке».

Она не отвела взгляд. Она хотела верить мне, но пыталась уловить малейший намек на то, что я намеренно ввожу ее в заблуждение или пытаюсь увещевать ее из вежливости. Я повторила: «С вами все в порядке, – и добавила: – с вами случилось плохое, это разные вещи».

Шана снова сменила позу, и я поняла, что на сегодня мы закончили обсуждение ее прошлого. Мы вернулись к настоящему и стали говорить о том, чего она добилась с тех пор, как пережила травму. С моей подачи она начала делиться успехами в нескольких сферах своей нынешней жизни, которыми она гордится. В последние несколько минут сеанса я решила сделать шаг в будущее и спросила: «Чего вы хотите для себя?»

Последовала длинная пауза. Большинство переживших травму знают, что они недовольны тем, что есть, но не осмеливаются и мечтать о том, что могло бы быть.

«Я больше не хочу бояться», – тихо ответила она.

Я приняла ее ответ, но попыталась выяснить больше: «Вы будете меньше бояться, я в этом уверена. Но что дальше? Чего вы хотите потом, когда перестанете бояться?»

Она снова посмотрела на свои бедра, пытаясь почувствовать ту маленькую часть себя, которая верила, что она способна на что-то большее. Наконец она подняла глаза, пожала плечами и произнесла: «Я хочу знать, чего я хочу. Пока я знаю только, чего я не хочу».