С досады захотелось пить, и я спустился на первый этаж, чтобы взять в торговом автомате банку сока. Возвращаясь, ещё на лестнице уловил звуки спора, возобновившегося в моё отсутствие.
– Ну а что делать, куда идти, если у тебя совсем нет никаких вариантов? – кричал высокий возбуждённый голос, по которому я узнал Александра. – Вот если совсем-совсем ничего, и при этом денег – ни копейки?
– Если нет денег, работать надо, – флегматично отвечал ему Францев.
В этот раз разговор при моём появлении не прервался, спорщики лишь перешли на драматический шёпот, впрочем, хорошо различимый в тиши кабинета.
– Ну а где заработаешь? – напряжённо бормотал блондин, перегнувшись через стол. – Если вот человек живёт в деревне, если ни вкалывать там негде, ни учиться, если он даже до города доехать не может – и тех копеек нет. Как тогда быть?
– Кто хочет – найдёт возможность.
– Ну какую, какую возможность? – уже не сдержавшись, во весь голос вспылил Саша. – Сам‑то ты что бы делал?
Францев не ответил, отвлёкшись на что‑то в бумагах.
– Вот вы рассудите нас, – нетерпеливо развернулся ко мне молодой человек. – Я утверждаю, что наш народ спивается от депрессии и из-за отсутствия перспектив, а вот он, – парень трагически вытянул руку в сторону оппонента, – кричит, что алкоголизм – генетическое заболевание. Деды, мол, бухали, и нам велели. Кто, по-вашему, из нас прав?
– Я не знаю сути дела, – растерялся я, переводя взгляд с разгорячённого и раскрасневшегося молодого человека на Францева. Тот смотрел с ироничным сочувствием – вот и вы, мол, попались нашему забияке. – Тут надо опираться на какие‑то исследования, данные, которых у меня нет, и я…
– Исследования, данные! – отчаянно махнул рукой Саша. – Да вы по сторонам гляньте! Даже не надо в деревню тащиться, хоть город наш возьмите: работать негде, учиться тоже, все должности заняты кумовьями да друзьями чиновников, собственное дело не начнёшь без взяток. С места тут не сдвинешься, на взлёте сбивают! Вот от тоски-то люди и тянутся к бутылке. А этот утверждает, – Саша зло зыркнул на Францева, – что социальные условия не причём, главное, видите ли, генетика!
– Да потому что так и есть, – презрительно процедил Францев. – Мухи, мой друг, отдельно, а котлеты отдельно. Никакой связи между пьянством и отсутствием этой твоей, выражаясь по-научному, социальной мобильности, не существует. Не потому Ванька-дворник бухает, что не смог вылезти в депутаты или накалякать диссертацию – ему всё это до фонаря. Он потому боярышник глушит, что батька его лакал горькую, да и дед с прадедом – тоже. Вот тебе, кстати, и условия.
– Ну что за примитив! – звонко, словно в гонг ударив, возразил Саша. – Почему обязательно дворник? У нас полно работящих, умных людей, которые на минимальной зарплате живут! И которым в их духоте рыпнуться страшно, потому что семья, малыши, кредиты, обязательства… Как ему работу сменить, в какое-нибудь дело вложиться, когда любая неудача на корню всю его жизнь подкосит!
– Всё это нытьё от лени и тупости, – хладнокровно остановил Францев. – Не можешь на нынешней работе заработать, так новому чему научись. Информационный век на дворе, интернет вон под рукой. Кто ж ему виной, что он не за образованием в сеть лезет, а за порнухой и приколами?
– Ерунду ты болтаешь! – продолжал бушевать Саша. – Выдумал идиллическую какую-то картину, а жизни не знаешь! Да даже умеет он интернетом пользоваться (а это один из пяти), какой в этом прок?
