Неожиданно нести мне стало легче, я оглянулся и чуть не обомлел, увидев мента в форме, который подменил меня у гроба и тихо сказал:
– Давай, давай, отойди, не положено тебе.
– Дабыч! – тихо простонал я, узнавая закадычного друга своего раннего детства Сережку Дабытова, белобрысого мордастого паренька. Таким же белобрысым и мордастым остался он спустя двадцать лет, только взгляд стал посерьезнее.
– Потом поговорим, – бросил он сквозь зубы.
Поговорили мы в катафалке.
– Надолго сюда? – спросил Дабыч.
Я отрицательно помотал головой и спросил в свою очередь:
– Ты знаешь, как он умер?
– Разбился на…
– Я имею в виду, как он на самом деле умер.
– Официальная версия… – начал было он.
– Но ты же знал Олега!
– Меня не допустили к материалам следствия, – пробормотал он. – Но формально все было чисто. Мост, разбитый автомобиль, содержание алкоголя в крови…
– В крови моего брата не мог содержаться алкоголь, и ты это знаешь, – упрямо повторил я. – Значит, ты ничем не лучше его убийц. А может быть, и заодно с ними.
Он встал с сиденья, подошел к шоферу, что-то сказал.
Тот остановил машину и открыл дверь. Дабыч вышел, не попрощавшись и не посмотрев на меня.
К кладбищу мы спускались вниз с холма. Было светло, дул ветер, и без того тусклое солнце застилали низкие серые рваные облака.
На кладбище бармены стояли чуть поодаль, склонив головы и опустив руки.
Пока Компот толкал речугу, я держал Дину за руку. Небритый могильщик в старом выцветшем военном мундире пялился на девушку. Старый, грязный козел! Встретившись со мной взглядом, он едва не свалился в могилу.
– Да будет земля ему пухом! – провозгласил в заключение Компот.
Я нагнулся и взял в обе руки по горсти земли – себе и Дине. Бармены подошли ближе и тоже взяли по горсти.
Мы присыпали землей опускавшийся гроб. Бармены отступили за наши спины. Старший поднес руку ко рту и прокашлялся. Второй беспрестанно чистил манжеты.
Поначалу Дина беззвучно плакала, но вскоре сникла.
Могильщики принялись орудовать лопатами. Было холодно. Неподалеку две молодые женщины в серых косынках пробирались между оградками и остановились, чтобы посмотреть. А потом смотреть стало уже не на что. Все кончилось.
Я увел Дину от могилы. По пути к автобусу она задержалась и оглянулась назад, наверное, для того, чтобы до конца осознать случившееся. Бармены шли за нами.
Мы уже разместились в автобусе, когда я оглянулся и посмотрел на ворота кладбища. У ограды стояла эффектная блондинка в ярко-красном пальто, перетянутом в талии поясом.
– Это Рита? – спросил я у Дины.
Она кивнула. Женщина стояла неподвижно. Дина по-прежнему плакала.
– Подождите минуту, – попросил я шофера, а затем обратился к барменам, направляющимся к своей машине: – Я очень прошу вас помянуть с нами Олега.
Они переглянулись, затем старший взглянул на часы и кивнул. Я пошел к Рите, которая и не думала двинуться мне навстречу. Она была недурна собой – одна из тех кисок, что проводят большую часть жизни в кабаках и чужих постелях.
– Я был уверен, что вы не придете. Вы же сами сказали… – начал я.
– Я передумала.
В ее интонации проскользнул московский говорок.
– Я рад. Мне нужно поговорить с вами.
–О чем?
– О Дине, – солгал я.
Женщина посмотрела на ожидающие машины.
– Все прошло нормально? – спросила она.
– Да, все было замечательно организовано. Мне сказали, что вы одна все это сделали. Спасибо.
Ее глаза были влажными. Я повторил:
