– Нет! – сказал он. – Олег? Самоубийство? Что ты!
Я продолжал смотреть на него. Он явно скептически отнесся к этой идее.
– Не понимаю, зачем?
– Вот это мне и хотелось бы знать, – заметил я.
– Вряд ли, – сказал Котик. – Олег был… он был не из паникеров, он мог найти выход из любого положения. К тому же у него не было повода для такого поступка. Я бы знал об этом. Последний год мы виделись каждый день на работе, его волнение не укрылось бы от меня.
– Но оно могло оставаться незаметным? – предположил я.
– Да нет же, он вообще был всегда очень ровным. Даже настроение его никогда не менялось.
– А когда ты видел его в последний раз, каким он был? – спросил я.
– В воскресенье. Точно таким же, как всегда. Вовремя пришел, много работал. Ничего особенного…
Иваныч налил себе изрядную порцию.
– Все, что он делал, – продолжал Котик, – он делал, как всегда. Да и сам он был как всегда.
–А ты не думаешь, что вдруг что-то могло случиться между тем моментом, когда вы расстались, и моментом, когда он начал пить?
– Я не знаю. Наверное, что-то было. Но тогда это должно было быть нечто ужасное. Это действительно так?
– Пока не знаю, – ответил я.
– Но ты, наверное, узнал бы, если бы что-то было?
– Не знаю, – повторил я.
Иваныч уже наливал себе следующую порцию. Он явно выключился из разговора несколькими стаканами раньше.
– Черт, хороший был парень. Один из лучших… – пробурчал он.
– Да откуда вы знаете, каким он был?! Вы, старые козлы! – пронзительно выкрикнула Дина.
Она появилась в дверях со стаканом в руке. За ее спиной я увидел бутылку, которую оставил на кухне. Она была выпита почти до дна. Дина стояла в расстегнутом платье и рыдала.
– Откуда вам знать! – крикнула она еще раз, но уже не так пронзительно. – Вот тебе… или тебе? Особенно тебе? – Она повернулась ко мне лицом. – Да никто из вас не знает, а я знаю. Он был моим отцом!
Последнюю фразу она кричала на пределе своих голосовых возможностей и, выпулив последние слова, запустила в Иваныча стаканом… Я был уверен, что конкретно она ни в кого не метила. Стакан попал Иванычу в плечо и залил рукав пиджака. Тот вскочил со своего кресла. Котик тоже поднялся со стаканом в руке. Я подошел к девушке.
– Дина, дорогая, послушай…
– Уходи, не трогай меня. – Она пыталась держать себя в руках.
– Послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь…
– Нет! Если бы понимал, то давно оставил бы меня в покое!
Она подбежала к двери, ведущей в прихожую, и распахнула ее.
– Вон отсюда! Выметайтесь! Все до единого!
Я кивнул парням. Они допили и начали собираться. Иваныч носовым платком размазывал пятно по рукаву.
– Подождите меня на улице, – обратился я к ним, – я выйду через секунду.
Когда они ушли, я уже было открыл рот, чтобы поговорить с Диной, но она моментально оказалась в кресле Олега, поджав под себя ноги, и зажала рот рукой. Она снова начала плакать.
– Послушай, – сказал я, – на твоем месте я бы прилег ненадолго.
Она не ответила.
– Мне нужно уйти на часок, но потом я вернусь и мы поговорим.
Дина не реагировала. Я молча посмотрел на нее с минуту, а затем вышел, тихонько закрыв за собой дверь.
Они стояли прямо за калиткой, на тротуаре. Иваныч все оттирал свой рукав. Когда я появился излома, они оба посмотрели на меня.
– Извините, что так вышло, – сказал я, закрывая за собой калитку, – для нее это очень тяжелый день.
– О Господи, – ответил Котик, – не берите в голову. Ее можно понять.
