Впечатление. Повесть - страница 7

– Хорошо… – неопределённо бросил Вася. – После поговорим.

– Не буду тебе мешать. – Софи подалась вперёд, поцеловала Васю и ушла.

Умиротворённость возникала в душе, когда Вася смотрел на портрет. Опасаясь, что желание кое-что подправить испортит труд не одной ночи, Вася решил выспаться.

Он проспал целый день. Софи вся измучилась, но терпеливо ждала. Она сидела на стуле в соседней комнате. Когда Вася проснулся, она вошла в комнату, легла в постель и прильнула к нему.

Неопределённое, непреодолимое чувство тоски заполнило Васю, когда он обнял Софи.

– Обещай, что мы куда-нибудь сходим вместе, – шепнула Софи.

«Ну вот, начинается!» – простонал в душе Вася. Вслух он ничего не сказал.

– Почему ты боишься себе признаться в том, что хочешь изменить свою жизнь? – назидательно поинтересовалась Софи.

– А разве я живу не так, как мне хочется?

– Может и так, но ты не считаешься со мной!

– С тобой?

– Мне так опостылела работа. Света белого не вижу! Подруги семьями обзавелись… Ты знаешь, работа фотомодели, в понятии некоторых людей, откровенная проституция.

«Ах, какие переходы. Вот куда ведёт дорожка», – понял Василий. Но ссоры ему не хотелось. И он поцеловал Софи.

Наступивший март лихо отмерил свою половину. В некоторые дни припекало так, что хотелось сбросить тяжёлую куртку. Но ветерок, холодный ветерок овевал тщедушные тела людей с другой стороны, где они были недоступны солнцу, охлаждая подобного рода пыл.

– Софи, в чём дело? – раздосадованный фотограф в потёртых джинсах, рубашке и кепке, надетой задом наперёд, непонимающе уставился на девушку.

Ослеплённая ярким светом прожекторов, Софи почти не видела фотографа. Она пыталась преобразиться, отрешиться от переживаний. Но как не переживать? Другая женщина, мерзкая искусительница завладела её будущим, будущим безоблачным. Без убийственной ревности здесь, пожалуй, не обойтись. Любовь… А разве она существует на свете?

«Он будет мой!» – заключила Софи после некоторого раздумья и почувствовала облегчение. Вопрос: как? – вернул её в кривую колею сомнений.

На фоне шикарной машины красного мерзкого цвета, каким сейчас он казался, Софи испытывала отвращение к обожаемой когда-то работе. «Когда-то…» – криво усмехнулась Софи.

– На сегодня всё, – недовольно выдохнул фотограф. – Завтра как обычно.

– Травки покурим? – предложила Софи.

У фотографа завертелись зрачки. Он ошарашено посмотрел на девушку.

– Ну ты, мать, даёшь!

– Смотри, передумаю.

Фотограф что-то прикидывал в уме. Неожиданное предложение сказывалось на его рассудительности.

Софи всунула деньги во вспотевшую ладонь парня. Фотограф испарился, словно его и не было.

Софи сидела и курила сигарету, когда вернулся запыхавшийся и раскрасневшийся фотограф. Он предстал перед ней возбуждённый от всего сразу: от неожиданного предложения и предвкушения бесплатного удовольствия.

– Это не просто какая-нибудь подзаборная, а настоящая… степная, ветрами опалённая! – кипя от нетерпения, разглагольствовал фотограф.

В сущности, Софи плевать – степная, подзаборная… Она просто знала, что он балуется. Хобби у него такое. Одни кораблики мастерят. Другие марки собирают. А он курит травку.

– А ты, чё удумала? – Фотограф нервозно рылся в карманах: – Куда запропастился «Беломор»?

– Ночью что-то плохо спится.

– Вот и папироски, – неврастенически смеясь, он сел на стул и педантично стал выдавливать из папирос табак. – Странно, а я всегда думал, что ночью – и не спится поэтому. – Он многозначительно посмотрел на Софи и загоготал.