Коленкур, находясь в постоянном напряжении, прождал на аванпостах пропуска в штаб-квартиру союзников три недели, но так и не получил его. И, в конце концов, полномочный посланник императора французов в ранге сенатора и гоф-маршала двора получил, как говорится, «от ворот поворот». И извинений он никаких в той ситуации не получил.
Возврашение дипломата в императорскую штаб-квартиру с таким «ответом» стало неприятным сюрпризом для ее хозяина. Бонапарт понял, что в завязывающихся событиях с ним могут и не посчитаться. Но такого «вида» после возвращения маркиза Коленкура уязвленный монарх Франции среди своих маршалов и приближенных не показал.
Начало похода во Францию, то есть переход ее исторической государственной границы, было после долгих прений единодушно одобрено и назначено союзным командованием на 20 декабря (1 января 1814 года). Эта страница в истории антинаполеоновских войн («переход через Рубикон» в начале XIX столетия) нашла самое оживленное обсуждение в трудах отечественных и зарубежных исследователей.
Адмирал М.Н. Лермонтов в своих малоизвестных широкому кругу читателей «Записках» рассказывает о том, как два монарха-соперника в лице императоров Наполеона I и Александра I с разницей по времени в два года готовили вторжения своих армий на неприятельскую территорию:
«На французских и на русских войсках явно отразились в 1812 и 1814 годах мысли и намерения Наполеона и Александра I, и это отражение есть главнейшая основа Истории всякого общества, войска и мирных поселян.
Приказ Наполеона войскам в 1812 году внес в Россию огонь, меч, разорение и даже осквернение Храмов Божиих. Приказ Александра I Российским войскам в Фрейбурге 25 декабря 1813 года, благодетельно отразясь в войсках его, привлек всю Францию.
Редкий пример в военной истории, и тем более драгоценный, что победители и побежденные устремились к одной, им общей цели, проявилось общее сознание жителей, что блеск военной славы, отуманивший Наполеона и Францию, не вознаграждал упадок земледелия, торговли и промышленности, что на всех сословиях тяготели гибельные следствия частых рекрутских наборов и тяжких налогов на осиротевшие семейства.
Это сознание побудило все сословия жителей последовать высочайшему повелению императора Александра…»
Официальный историк Отечественной войны 1812 года А.И. Михайловский-Данилевский в своих работах обращал внимание на одну немаловажную деталь развитя событий в начинающейся Войне 1814 года. Военные действия и дипломатические переговоры на новом уровне открылись почти одновременно. И в продолжение последующих всех трех месяцев велись между собою в неразрывной связи.
Императора Александра I можно понять: прошло всего лишь менее полутора лет, как собранная Бонапартом с пол-Европы Великая армия, подобной которой европейское сообщество в своей многовековой истории еще не знало, вторглась в Россию и превратила ее первопрестольную столицу древнюю Москву в пожарище. Российский государь понимал, что пока существует наполеоновская Франция с ее амбициозным монархом – миру на континенте не бывать, а все ведущие военные дороги из законодателя мод Парижа в его эпоху ведут на восток.
Вполне понятна непримиримая позиция и прусских военачальников – генерал-фельдмаршала Гебхарда Леберехта Блюхера и будущего генерал-фельдмаршала Августа-Вильгельма Антона фон Гнейзенау. Они, выходцы из древних дворянских родов, были свидетелями исторического унижения Наполеоном Прусского королевства, желавшего стать главой «дома» немецких государств Европы. Такое действительно произойдет в том же столетии, но гораздо позднее.
