Нет, я скучаю лишь по собственной безответственности. Пора взять силу в свои руки, а не ждать, что тебе, милой и кроткой, кто-то поможет.
– Малявочка, – назвала она меня дружелюбно, так, что не хотелось обижаться, – ты подняла Молот Тоура. Тебе нужны ещё какие-то доказательства?
– Не верится. Думается, что это какое-то совпадение, удача… – начала было я, но Брюнхильда меня перебила.
– Слушай, – сказала она, ткнув меня пальцем в солнечное сплетение, – рас-слабь-ся. Ты излишне себя накручиваешь. Просто скажи себе: «Я смогу!» Больше тебе ничего не нужно. Поверь мне – я-то знаю.
Я шумно выдохнула. Она так уверенно улыбается, щуря тёмные глаза. И что бы она ни говорила, в них крылась загадка силы, которую мне так и не удалось раскрыть.
А впрочем…
– Ты права. Надо быть увереннее в своих силах.
Я сжала кулаки. Крепко. Крепко-крепко. Надо верить в себя… Надо просто верить, несмотря ни на что!
– Брюнхильда, спа…
– Слушай, малявочка, прости, что перебиваю, но у меня к тебе одна ма-а-аленькая просьба, – неожиданно сказала она, на что я, конечно же, навострила уши. – Твой дружок как-то подозрительно ошивается у нашей палатки… Можешь поговорить с ним, чтобы он тут не сновал? В конце концов, он не часть войска – ему тут нечего делать.
И вправду, я заметила знакомый силуэт, мелькавший среди занятых воинов. Захария как ни в чём не бывало нёс перед собой толстый пузатый котёл и предлагал всем отведать его похлёбки. Признаться, от одного только запаха у меня сразу потекли слюнки!
Тем не менее, если бы не замечание Брюнхильды, я бы и не подумала, что он мог находиться здесь по совсем иным причинам, нежели собственный альтруизм.
– А, да… Конечно! – без колебаний отозвалась я, на что Брюнхильда похлопала меня по спине и подтолкнула к выходу.
– Давай-давай! А я займусь своими делами, если ты не против. – Она ушла туда же, где и стояла до этого, – к столу.
В тот момент, когда она отпустила меня, я заметила, как на её шее мелькнул небольшой округлый кулон. Он точь-в-точь напоминал тот, что был на шее у Феникса, только цветом отличался. Был тёмным, странно-тёмным. Амулет, что позволял мне говорить на всех языках, подсказал нужное слово: «эбонитовым».
Быстро смахнув наваждение, я припустила вперёд: надо не мелочи разглядывать, а выяснить, что это Захария задумал. И связано ли это как-то с тем, что он на удивление подозрительно ведёт себя все эти два месяца?
– Захария! Эй, Захария! Мне тоже отольёшь плошечку?
На мой голос он обернулся сразу, оборвав себя на полуслове. Взгляд Захарии из тёплого и приветливого мгновенно превратился в прищур.
– Мира… Да, конечно, я же всех накормить пришёл, – довольно безразлично отозвался он, снимая с пояса одну из висевших плошек. – А что ты тут делаешь? Ты вроде дружишь с Брюнхильдой, но ты же не принадлежишь к войску Ледяного Севера.
– Да я так, помогаю, делать же нечего, – ответила ему я, стараясь выглядеть невозмутимо. Подхватив из его руки плошку, я подождала, пока он достанет половник. – Мне половинку: не буду обделять остальной отряд.
– Ты не обделяешь… – отмахнулся он, мешая похлёбку в котле. – Кстати… – Вновь щурясь, он едва заметно кивнул в сторону: там стоял длинный ящик, охраняемый двумя рослыми воинами. – Не знаешь, чьё это?
Я поблагодарила Матушку за то, что Захария был всего лишь человеком, а не звером и не мог услышать, как заухало моё сердце. Конечно же, я прекрасно знала, что находится в этом ящике.
