Впусти меня в своё сердце - страница 3

– Тань, а Каримов в какой палате? – спрашиваю.

– В шестой, а что? – отчего-то краснеет она.

– Объяснишь, как пройти.

– Зачем тебе? – удивляется и смотрит на лёд в моих руках – ой, я забыла совсем, про него, давай я ему отнесу – тянет руки ко льду.

– Я сама, Пётр Семёнович мне поручил его вести, так, что, рассказывай, где у вас палата номер шесть.

Он поджала губы, словно это ей совсем не нравилось.

– Прямо по коридору лифт, на первый этаж, там как выйдешь, идёшь прямо до лестницы. Палата напротив лестницы.

Квест прям какой-то.

– Хорошо, спасибо – разворачиваюсь и иду к лифту.

Странное какое-то поведение у Тани, но чем я могла ей насолить в первый же день, не понимаю.

Выхожу из лифта и иду, иду, наконец-то нахожу эту лестницу. Зачем его так далеко положили.

Из как оказалось шестой палаты выбегает девушка со звонящим телефоном в руке.

Это его девушка? И почему она так спешила его оставить, ведь сейчас ему очень нужна поддержка.

Да, ладно сами разберутся.

Выдыхаю и открываю дверь в палату номер шесть.

Никогда не думал, что боль может быть настолько сильной и всепоглощающей. Я очень боялся операции.

Когда она началась я пытался следовать указаниям Петра Семёновича, но расслабляться, совсем не выходило.

Ощущения, когда в твоём нутре ковыряются те ещё. Но когда меня за руку взяла девушка врач, я ничего не видел кроме её глаз. Её лицо скрывала маска, но её карие глаза, большие выразительные и добрые я не забуду никогда.

Она отвлекала меня в самые болезненные моменты, говорила мне, как дышать, чтобы было легче. В какой-то момент она прикоснулась ко мне щекой, и я вдохнул её еле уловимый цветочный аромат, очень приятный. От её прикосновения стало очень тепло и приятно где-то в груди, но потом последовала очень сильная боль, словно в мою поясницу, вогнали штырь и вертят им в разные стороны. Я только услышал её «кричи» и не смог сдержаться, кричал, пока не сел мой голос. Она не отпускала, и я благодарен ей за это. Она словно делила со мною часть боли, что сводила с ума.

Я не сразу понял, когда всё закончилось…

Она сказала «молодец» и отстранилась, а я понял, что всё ещё держу её за руку и не могу, не хочу отпускать. Со мною давно такого не было. Её маленькая тёплая ладошка тонула в моей. Я понял, что туплю и заставил себя разжать ладонь.

Она исчезла из поля зрения, а меня начало окатывать волнами то холода, то жара. Тело не слушалось и стало ватным, в голове шумело, и я прикрыл глаза.

Меня переложили на каталку. От каждого движения простреливало позвоночник, аж искры из глаз сыпались. Стало очень холодно.

Где-то вдалеке мне показалось, что слышу знакомый голос Лины. Может меня просто глючит.

Меня привозят в палату и перекладывают на кровать. Кладут на спину.

Вскрикиваю от боли, не сдержавшись.

Меня поворачивают на бок и укрывают простынёй. Ну, хотя бы одеялом укрыли бы. Не могу пошевелиться и согреться тоже.

– Руслан – слышу Лину и разлепляю веки.

От холода трясёт аж. Наверное, она с Димкой пришла.

Лина такая растерянная смотрит на меня.

– Что с тобой? – её голос дрогнул.

Не могу пошевелиться, мне кажется, если рот открою, оттуда кроме стона ничего членораздельного сказать не выйдет.

– Кто вы? И что тут делаете? – узнаю голос Петра Семёновича за спиной, но от неожиданности вздрагиваю, что отдаётся по всему позвоночнику, блин.

– Я знакомая. Что с ним? – поражается Лина.

Я бы объяснил, но нет сил, разговаривать сейчас.