Первыми на "пятиминутке" традиционно доложились дежурные врачи отделений Начали, как всегда, с приемного, потом докладывал кто-то с хирургии (кажется, с абдоминальной) с перекошенным лицом. Затем уже свой, с терапии, бодрый, хотя и несколько помятый Леша Жизляев (в народе просто Жизляй) долго зачитывал список, кто из больных наблюдался и почему обращался. Борисков знакомых фамилий не услышал – из своих пациентов, слава Богу, никому хуже не стало, и никто за ночь не умер. Кого-то там из других, не его, палат рвало, были температурящие и так далее. Итоги начал подводить начмед и опять одно и то же: "У нас мало платных услуг! Мало терапия зарабатывает денег! Дождетесь, что будет сокращение!" Сам он был для этого времени года (конец марта) ненормально загорелый и свеженький – только что из Египта (об этом проболталась секретарша главного) – и зарплата, кстати, у него-то была по сравнению с простыми врачами куда большая (это уже бухгалтерша трепанула). Борисков тоже, может быть, за такую зарплату рыл бы землю, стращал бы людей.
Начмед вообще ездил за границу довольно регулярно, так как состоял членом совета какой-то общественной организации с незапоминающимся названием что-то типа "Медицина за здоровый образ жизни" или вроде того. У них в программе три раза в год стояли плановые съезды-конференции: осенью – обычно в Турции; в конце зимы – в Египте; а потом, кажется в мае, они собирались провести конгресс где-то в Южной Европе, а где – еще не решили – то ли в Ницце, то ли на Родосе. Борисков как-то случайно услышал диалог людей из этой организации:
Женщина (заинтересованно):
– Где будем собираться весной? Есть предложение – в Венеции.
Мужчина (морщась):
– Ну, я не зна-а-аю… Если честно сказать, Венеция мне уже надоела. Ты же знаешь, я не люблю Венецию.
Борисков сам в Венеции никогда не был, но любил ее заочно и, когда хаяли Венецию, это ему не нравилось.
Понятно, что какой-то особой научной программы никто там не проводил – народ просто ездил отдохнуть. Конференция была лишь официальным легальным поводом уехать, оформить командировку и просить деньги на поездку у спонсоров – обычно крупных фармацевтических компаний. Брали туда с собой и жен и любовниц. Пить начинали уже в аэропорту, пока в Шереметьевском накопителе ждали посадки. Напитки всегда традиционно закупали там же – в магазинах Duty-free: карвуазье, хенесси, бэйлис, блэк лейбл и еще какой-то коньяк с петухом на этикетке. Один знакомый Борискова как-то по случаю попал в одну такую поездку, рассказывал ему: "Пьянка началась в самолете еще при перелете туда, сразу как только взлетели, а закончилась – в самолете при перелете обратно в Москву, когда многие переблевались, даже юная девушка-секретарша".
Кстати, начмед вернулся хотя и загорелый, но несколько опухший – то ли от переедания, то ли с перепоя. Главный тоже ездил за границу несколько раз в год, может быть, даже и не от какой-то отдельной организации, а и по многим другим каналам – и обычно на реальные международные конгрессы и симпозиумы. В отличие от начмеда, у Главного были другие источники финансирования. Если делаешь закупку дорогой аппаратуры или медикаментов для крупной больницы, то такую поездку (тоже вариант "отката") может организовать фирма-продавец на любой выбранный тобою конгресс, которые всегда проводят в очень хороших местах – чтобы заодно можно было и хорошо отдохнуть. Селят участников таких конгрессов обычно в "пяти звездах", кормят и поят до отвала. Иногда, когда ехала целая группа полезных фирме врачей, ее сопровождал представитель этой фирмы, задачей которого было организовывать отдых и за все это платить.
