Мужчина по имени Аждархо конвульсивно кивнул; его глаза были прикованы к рукам блондина, по которым заплясали тусклые розовато-лиловые блики.
– Я благодарю тебя. Возьми… – сдавленно прошептал он, глядя через плечо Тео куда-то в стену, и до боли знакомым ритуальным жестом выставил перед собой напряжённые раскрытые ладони.
Блондин усмехнулся и встряхнул левой кистью, превращая пальцы в стальные, острые, будто бритвы, птичьи когти.
Мужик держался, как невольно отметил Кейр, вполне себе даже неплохо. Он даже не вздрогнул – разве что слегка задрожали губы, да и то только если очень приглядываться, и ещё заметно побледнели, сделавшись почти серыми, щёки. Но тем не менее вёл он себя безукоризненно (с тех пор, как старшие тули-па стали разрешать Кейру время от времени участвовать в подобных визитах, тот успел уже всякого насмотреться). Правда, если бы смертный, связанный клятвой, повёл себя перед покровителем как-нибудь иначе, ему бы в любом случае, конечно, не поздоровилось…
Кончик стального загнутого когтя прижался к ямке у плюгавого между ключиц, и тот шумно судорожно сглотнул; было заметно, как дёрнулся вверх-вниз кадык на его покрытом щетиной тощем горле.
Кейр незаметно отвёл взгляд и старательно уставился на украшенную разноцветной мишурой пластиковую ёлочку на подоконнике. Что бы он там ни говорил Аспиду, а всё же наблюдать все эти штуки со стороны и вправду бывало довольно стрёмно. В особенности если смертного всё время удерживали в сознании… а тули-па, как успел выяснить Кейр, в большинстве случаев старались поступать именно так. «Иначе слишком легко войти во вкус, малыш, а тогда очень быстро может сделаться совсем неинтересно», – с обычной своей улыбочкой пояснил ему однажды Вильф.
А кому, спрашивается, охота, чтобы кент, который ещё приносит пользу, случайно отбросил коньки в процессе, когда можно прекрасно обойтись и без этого, ведь правда?
Льдистые глаза Тео, в глубине которых на пару секунд мелькнула слабая алая тень, задумчиво прищурились, и на месте его орлиных когтей медленно вновь проступили очертания человеческих пальцев.
– Живи пока… инсургент, – негромко произнёс он, опуская руку. – Пойдём, молодой тули-па.
* * *
Компания плечистых парней под стеклянной кишкой перехода заметила их не сразу – а может быть, просто не посчитала нужным замечать. Что может сделать мужчина (женщины рядом с ним, понятное дело, не в счёт) один против четверых? Разве что вызвать полицию – так и на то нужно время…
Женский крик придушенно оборвался, когда жаркая волна чужой злобы, хлынувшая откуда-то справа, уже кипятком обжигала Диане грудь. Она непроизвольно напрягла мгновенно изменившееся зрение и почти сразу же увидела совсем рядом с собой нескольких низших тули-па из тех, что вьются обычно рядом с людьми, когда чуют готовые вот-вот выплеснуться чужие силы и кровь.
Больше всего эти твари напоминали неимоверно раздувшихся жаб с тяжёлыми металлическими пластинами полустрекозиных крыльев. Одна из них сидела на крыше вендингового автомата с напитками, ещё две гадины парили в тёмно-синем небе прямо над головой у Дианы, с приглушённым стрёкотом выпуская из пастей длинные раздвоенные языки. Женщина машинально взмахнула рукой, посылая в их сторону пару тонких как иглы силовых лучей, и три уродливых силуэта бросились врассыпную, беззвучно распахивая широкие зубастые рты.
«Как странно, – успела рвано подумать Диана, – а ведь в таких скромных количествах эта дрянь обычно старается не оказываться рядом с ни-шуур. Удивительно, что они вообще решились подобраться так близко…»
