— Тупая шлюха, — рявкает рыжий ублюдок и, схватив меня на руки, швыряет на что-то мягкое… твою мать, это кровать. — Еще раз выпустишь свои ноготки, я отгрызу каждый твой розовый пальчик.
— Тебе слишком дорого обойдутся мои пальчики, — цежу я каждое слово, вылетающее из меня с рваными вздохами и, дождавшись, когда этот урод склонится надо мной, задираю ногу в попытке пнуть его и причинить хоть толику мучений. Однако мне не удается застать его врасплох, а вскоре он блокирует и мои вступившие в бой руки, заведя мне их за спину и придавив сверху своим тяжелым телом.
— Ц-ц-ц, — мудак качает головой, нависая надо мной и ласково перебирая пряди моих волос, но я резко отворачиваюсь, чтобы сдержать позыв рвоты от вони из его смердящего рта. — Такая прелестная и кусачая киска. Вся в папочку.
Все это настолько мерзко, что я закусываю губы и зажмуриваюсь, лишь бы не разреветься от охвативших меня эмоций. Но ощутив, как его рука пробирается между наших тел вниз и оттягивает резинку штанов, я будто лопаюсь и позволяю горячим слезам вырваться наружу. А вместе с тем и крику, который тут же тонет в его грязной ладони.
— Ш-ш-ш, не шуми, принцесска. Мы будем вести себя тихо, как мышки, или тебе мало меня? Хочешь, чтобы к нам присоединились другие зрите… — кусаю его за ладонь, — А-а-а, сука! — выплевывает он мне в лицо, куда тут же прилетает хлесткая пощечина, а потом все погружается в полнейший хаос. Не обращая внимания на мои брыкания и вопли он с такой злостью срывает с меня штаны, что вместе с ними с меня слетают и ботинки. Сквозь рычания ублюдка я слышу звук расстегиваемой пряжки ремня и шуршание одежды, но пошевелиться толком не могу. Одной рукой мужчина держит меня за шею, практически душит, впившись пальцами под челюсти до острой рези, отчего из глаз градом сыплются слезы. — Что ж, — выдыхает он со смешком, после чего силой вклинивается коленом между моих ног. — Думаю, мой босс будет очень доволен, если я передам Ягумнову привет, накачав его дочурку…
Это последнее, что я слышу из гнилого рта, потом резко следует оглушающий грохот, и внезапно мой мучитель замирает, а в следующую секунду его буквально сдирают меня.
— П-погоди, с-стой. М-миш… она с-сама… — как через слой ваты, до меня доносится мольба рыжего урода, а затем кашель прекращает раздирать мое горло, и у меня получается приподняться. Вот только увидев очертания чего-то, похожего на черное пальто и склонившуюся мужскую голову, я едва не падаю в обморок… Потому что он делает шаг и резким движением облаченной в черную кожаную перчатку руки (по-крайней мере мне так показалось), хватает вопящего головореза за рыжие пакли и начинает безжалостно впечатывать его в пол. Вскоре сквозь хруст и крики боли я с ужасом разбираю слова, которые останавливают моего спасителя: — К-клянусь... она сама пришла ко мне… — всхлип. — Просила помочь сбежать…
Вот же чертов ублюдок! Трус!
Моргаю так часто, чтобы затуманивающие взор слезы наконец прекратили течь и вернули мне полноценную возможности видеть, но уже спустя мгновение жалею об этом.
Мужчина в черном пальто резко поворачивает голову в мою сторону и замирает на мне парализующим опасной темнотой взглядом. Бес…
6. 5
Миша. У этого жестоко мужчины все-таки есть нормальное человеческое имя. Миша. Наверное, мне сильно досталось от рыжего мудака, раз в такой момент я рассуждаю о подобной херне. К тому же без трусов. Нет. Бес все же подходит ему больше. Я делаю такой вывод, когда замечаю его руку, с которой по кожаной перчатке стекают редкие капли крови. Твою мать. Ну какой Миша! Бес! Убийца! Псих!
