— Увези меня отсюда… пожалуйста... я обещаю, больше не буду…
Мою сумбурную речь обрывает жестокий тон Беса:
— Делай, что тебе говорят.
Будто наотмашь бьет.
— Б… — кусаю себя за губу. — Ми-и-ш, — едва не молю я в полном отчаянии, — прошу. Он сделает мне больно. Мне страшно… Я… я не хочу…
— Какие-то проблемы?
Ощущаю, как крепкое мужское тело вмиг превращается в камень, холодный и неприступный, но я лишь сильнее вжимаюсь в спину, стискивая грубое пальто до боли в пальцах, пока меня одним рывком не выталкивают вперед. И я не могу сказать, кто это сделал, потому что уже в следующую секунду на затылке вспыхивает острая боль, а мои волосы оказываются в крепкой хватке.
Господи… Новая волна страха пронзает меня жидким током. Ничего не соображая, я снова начинаю бороться, дергаться, причиняя боль только себе и лишь раздразнивая улюлюканье в толпе.
— Нет! Прошу… Пусти-и-ите, мне больно! Миша! Умоляю… не позволяй ему... ты ведь не такой, я знаю! Сделай что-нибудь, черт…
Хватка усиливается, и мой поток слов заканчивается мучительным стоном.
— Вот теперь девочка выглядит подобающе жертве, не забывай, кто она, Бес, — раздается издевательский голос Дмитрия, прежде чем от очередного рывка я падаю на колени, задыхаясь от переполняющих меня эмоций. Потом вдруг мои волосы натягивают сильнее и резким движением проводят по ним чем-то твердым. Я даже не сразу понимаю, что только что произошло. Только чувствую, что боль исчезает, подобно воздуху из лопнувшего шарика, отзываясь горящим покалыванием на коже головы.
Перестаю дышать и замираю, упершись ладонями в пол, позволяя коротким прядям упасть на мое лицо. О, нет… Вдох. Выдох. Я повторяю снова и снова, но у меня не получается избавиться от расползающегося в груди жжения. Оно становится только сильнее. Я будто раздуваю пламя внутри себя, которое гаснет, лишь когда прорывает плотину слез. Но я не слышу даже собственного плача, потому что в ушах гудит так, что тошнота подкатывает к горлу. И все что мне остается, это сглатывать проклятую горечь. Случившееся стало последним щелчком по моей нервной системе.
— Мы закончили, можешь забирать свою пленницу, — саркастично выплевывает стоящий надо мной мужчина. — А ты на, держи, отправь этот сувенир моему давнему товарищу.
Слышу шуршание и тяжелые шаги, но посмотреть не решаюсь. Пока нет. Мне нужно взять короткую паузу.
Судорожно выдыхаю, ощущая, как горячие слезы слишком быстро уступают место злости. Она так быстро занимает доминирующую позицию, что мне приходиться собрать пальцы в кулак. Теперь я опираюсь на костяшки, радуясь тому, что эта боль оказывается сильнее.
Вокруг повисает тишина, которую вскоре прерывает мрачный голос Беса:
— Смотри, как бы нам потом не пришлось пожалеть о подобной провокации. Он не станет ждать нового сувенира, а его действия, Станислав Борисович, могут испоганить все наши планы. Но, конечно, это не мне решать, вы тут главный.
Я поднимаю голову и замечаю приближающегося ко мне Беса, что вызывает во мне еще большее раздражение. Именно поэтому не позволяю помочь себе и, оттолкнув его руку, рывком поднимаюсь на ноги. И мне плевать, что его глаза сейчас мрачнее синей ночи. Уверена моя темнота отрикошетит ему двойным ударом. Пошел он к черту! Пошли все они!
— Трус! — выплевываю в лицо похитителю и, не желая больше находиться среди всей этой гнили, пускаюсь прочь, на ходу вытирая слезы.
