Враг моего врага. Том 1 - страница 30

Исходя из совокупности всех указанных выше косвенных данных, думаю, есть основание считать, что В.А. Змеёв был назначен «главным», «головой», «генералом» над всеми начальными людьми, включая полковников, «старшим», «генеральным» полковником, т. е. «генерал-полковником», еще 20 июня 1658 г., хотя сам Змеёв этим чином официально впервые именуется в записи 19 декабря 1674 г.

Таким образом, к концу правления царя Алексея Михайловича, началу правления царя Федора Алексеевича и к началу военной и государственной карьеры князя В.В. Голицына стольник и «генерал» В.А. Змеёв уже пользовался репутацией самого лучшего специалиста в организации, управлении, обучении и боевом командовании «регулярными полками» русского войска.

Упреждая возможные возражения на мое утверждение, что «первым русским генералом» был В.А. Змеёв, полагаю необходимым дать определенные пояснения.

В России воинский чин «генерала» в официальных документах впервые появляется 26 декабря 1655 г. (по другим данным – с декабря 1654 г.): «солдатского строя генерал Авраам Лесли»^>164. «Служилый иноземец» А.И. Лесли принимал участие в Смоленской войне 1632–1634 гг., будучи «старшим полковником». Затем он покидал Россию, в которую возвратился в 1647 г., перешел в православие под именем Авраама. Хотя Лесли, прибыв во второй раз в Россию, называл себя «генералом», ссылаясь на то, что, неся службу в Европе, он стал генералом, однако первоначально его, как правило, в документах по-прежнему именовали «старшим полковником».

Высшие воинские чины «генерал-поручика» и «генерал-майора» впервые встречаются в «полках нового строя» в следующем 1656 г. Впервые они были пожалованы, соответственно, двум «служилым иноземцам»: Т. Даллйелю и У. Драммонду. В 1660 г. чин генерал-поручика был пожалован полковнику Н. Бауману^>165, а в июле 1663 г. в «генерал-майоры» был произведен полковник Д. Краферт (Кроффорд)^>166, а осенью 1668 г. – полковник Ф.‑А. Фанбуковен (Бокховен)^>167.

Утверждая, что В.А. Змеёв был «первым русским генералом», полагаю уместным дать некоторый комментарий тому, по каким признакам в XVII – начале XX вв. окружающим российским населением человек идентифицировался как «русский». Эта идентификация складывалась не по расово-антропологическим параметрам, а главным образом по конфессиональной принадлежности к русской православной церкви, соответственно, являясь носителем «русско-православных» повседневно-бытовых традиций, и по признанию русского языка в качестве родного. Однако, как это видно из приведенной выше информации, все перечисленные «генералы» были «служилыми иноземцами», наемниками, многие из которых, прослужив определенное число лет, покидали Россию. Но даже оставаясь в России, если они и их потомство сохраняли приверженность своей «иноземной вере» (как правило лютеранству, реже католицизму), языку общения, повседневно-бытовым привычкам, они оставались для окружающего русского населения «чужаками», или, как их чаще именовали, «немцами» (в том числе «галанскими немцами», «шкоцкими немцами», «аглицкими немцами», «францужскими немцами и т. п.). За единичным исключением (А.И. Лесли) они не стали подлинно русскими людьми, каковыми в то время считались лишь исповедовавшие «православное христианство» и прошедшие, в соответствии с этим, «православное крещение». Да и генерал Лесли был вынужден перейти в православие по ряду причин, заставивших его это сделать. Таковых «служилых иноземцев» в России того времени называли «новокрещеными». Они, таким образом, натурализовались в России, официально, через церковный обряд-таинство ставшие «русскими». Лишь, как правило, в третьем поколении такие бывшие «служилые иноземцы», «новокрещеные в русскую веру», становились подлинно русскими людьми по привычкам и поведению, сохраняя как память о своем происхождении свою «иноземную», «немецкую» фамилию (Лесли, Гудентмарк, Лермонт (Лермонтовы), Фонвизин, Цыклер, Энгельгардт и др.).