– С командованием повздорила.
– Это она так тебе сказала? Мрланк, надо было меня спросить! Ты в больнице лежал и не знал ничего, а «Анакин Скайуокер» и «Ийон Тихий» чуть один другого не… – он осекся и понизил голос. – Они подрались здесь, на орбите Рая. Стреляли друг в друга! Два земных крейсера, соображаешь? И это она была виновата, или я ничего не понимаю в жизни!
– Откуда ты знаешь? – скептически спросил Мрланк. Просочись такое в средства массовой информации, все бы давно на ушах стояли.
– Гржельчик ее потом прикрыть пытался. Версию придумал: мол, «Анакин» по гъдеанскому разведчику термоядерной ракетой влупил, а «Ийон» дал по нему же лазерный залп. Только не было никакого разведчика! Ракета ушла по «Ийону». Гржельчик просил меня передать Ткаченко его версию, чтобы они не расходились в показаниях. А она едва меня не убила, чтобы не оставлять свидетеля. Клянусь! Я «Молнию» увел ломаным курсом, боялся, что подобьет.
Мрланк хмурился.
– Послушай, Мрланк, ты же меня знаешь. Я лишнего не скажу, прежде тринадцать раз подумаю. Я молчал, никому этого не рассказывал, тебе первому. И ты намотай на извилину, но не говори больше никому. Не надо этого. Такая буря поднимется, всю грязь со дна всколыхнет. Лучше не затевать. Я бы и тебе не сказал, но ты знать должен, кого на службу берешь.
– Что они не поделили? – недоуменно спросил Мрланк.
– Откуда мне знать? Они меня в подробности не посвящали. Я и о том, что знаю, из их недомолвок догадался. Отчего баба может так на мужика взъесться? Наверное, он ее неправильно трахнул. Или не трахнул, когда она хотела. Или трахнул, когда не хотела. Мало ли поводов!
Мрланку вспомнилось Василисино: «Спутаете меня с кетреййи – убью». Он поежился.
– А может, и другой у них был конфликт, – Ххнн продолжил мысль. – Как у капитана с капитаном. За лидерство, например, повздорили – кому главнокомандующим быть, когда их старикан помрет. Только, за что бы они ни бились, победил Гржельчик. Иначе это она схватила бы адмиральскую звезду, а он явился бы к нам на работу проситься.
– Сто червей могильных, – с расстановкой проговорил Мрланк. – Но ты ведь понимаешь, Ххнн, что я не могу переиграть? Я не мог бы поступить по-другому, с самого начала не мог. Это Ртхинн Фййк решил ее принять, он спустил мне приказ сверху.
– Ртхинн? Не Криййхан?
– Хирра Криййхан в больнице.
– Но он оттуда выйдет. И устроит тебе вместе с Ртхинном мозгодрючку! Чья подпись на контракте? Ртхинна?
– Нет, – Мрланку стало зябко. – Моя. Главнокомандующий же я, а не Ртхинн.
– Поздравляю, Мрланк, – прочувствованно сказал Ххнн. – Хирра Ртхинн снова тебя подставил. Второй раз! Когда ты уже жизни научишься?
Кромешную тьму разрывал яркий, резкий свет прожекторов. В воздухе застыли крошечные льдинки, шурша, опадающие к ногам. Толстое снежное покрывало безжалостно вскрыто. То, что когда-то было речным берегом, изрезано бульдозерами. В русле бывшей реки – ни кусочка льда. Воду выплеснуло во время катастрофы, и она так и не вернулась. А траинит остался.
Захара не покидало ощущение, что он ковыряется в трупе. Не как анатом, с целью познания, а как мародер – выдрать золотые коронки, вытащить батареи кардиостимулятора, вынуть титановые штифты из суставов. Жуткое ощущение.
Нлакис тоже был трупом, теперь Захар это понимал. Ушла вода, исчезла жизнь. Но трупом слишком древним, время слизало страшную плоть с костей, остался чистый скелет, которому свойственна даже некая непредвзятая красота. А здесь все случилось только что. Река была обитаемым местом, и ножи бульдозеров то и дело натыкались на натуральные трупы. Захар никогда не был ни ханжой, ни неженкой, привычный с детства вид обезглавленной курицы или заколотого бычка не вызывал у него никаких эмоций, да и людей он похоронил немало. Однако то, что ему приходилось видеть здесь, зашкаливало за всякие разумные пределы. Мужчины – ладно, им сам Бог завещал погибать, но изуродованные стихией тела женщин, раздавленные и разодранные детские трупики… Впору запить. Половина из его рабочих так и поступала. Вторая половина забывалась, куря траву.
