– Да, – отозвалась Лика, прильнув к щеке рыцаря и как бы украдкой коснувшись губами огрубелой кожи. – Мудрость Хотуры велика и не в нашей власти решать судьбы иномирцев. Мы лишь проводники, Тамиор. А дорогу пусть Варанта выбирает самостоятельно. Не всё же ему плясать под чужую дудку.
Здоровяк одарил толади тяжелым взором и погрузился в угрюмое молчание. Казалось, весь лес онемел вместе с ним, давая возможность усталым путникам прислушаться к собственным чувствам без лишних помех. Оголтелые крики птиц постепенно сошли на нет, и только бархатное ворчание ручья, пробирающегося вдоль изломов неглубокого русла, в унисон с ветром, шепчущим меж волнистых трав, настырно выбивалось из общего безмолвия.
Я же не торопился задавать вопросов, строить поспешных выводов и терпеливо ждал. Знать наверняка я не мог, но ясно понимал, что сейчас за грозным непоколебимым образом моего друга бурлят совсем не простые мысли.
– Книги-мотыги! – спустя некоторое время ошалело выговорил Давинти, почти не прикрывая отвисшей книзу челюсти. – Вот тебе раз. Кажется, я действительно что-то проспал, что-то очень и очень важное. Сначала нежданная услуга от мертвого божества. Теперь вот это... Развязка-то будет? Или все кроме меня языки с голодухи проглотили? – требовательно добавил эльф, шаря глазами по сторонам.
Из-под нависающей ширмы слипшихся от грязи и пота волос послышалось грубое протяжное мычание. Тамиор выпрямился, зыркнул на неугомонного поэта и, негодующе поджав левый краюшек рта, сделал несколько шагов прочь от насиженного места. Постояв в одиночестве с минуту, он вернулся и вновь опустился на землю рядом с толади, таким образом, что и я, и эльф – оба оказались напротив его фигуры.
– Так и быть, – тяжело прогремел рыцарь, упирая в колени мозолистые ручищи и глядя исключительно на меня. – Но прежде, чем я начну, знай, Варанта, ты и вправду стал мне настоящим другом. Да что там… Родни у меня никогда не было, а вот ты… Тебя я втихую братом кличу. Если решишь уйти, то держать не стану, пойму. Мы поймем, – поправился здоровяк, аккуратно дотронувшись хрупкой пятерни примолкшей лисицы. – Это и тебя, Давинти, касается, – он сердито зыркнул на тила. – Нет здесь для тебя дороги. А просить гибнуть на чужом пути язык не повернется. Хотя за помощь спасибо. Если бы не эта... х-м-м... самобытная находчивость иной раз, уж не знаю, забрались бы мы так далеко.
– Ты чего это, почтеннейший? – насторожился поэт. – Чего удумал? Признаться, такая вежливость может здорово напугать. Избавиться от меня решил? – эльф хитро улыбнулся и заломил бровь. – Не выйдет. Я свободный разумный и волен путешествовать туда, куда мне вздумается. А вздумывается мне ходить именно тут. Может, это вообще я вас веду.
Длинноухий в сердцах стукнул пяткой по примятой траве и принял вид надутого индюка.
– В общем я с вами до самого конца. На кого же я брошу таких оболтусов? Да и потом, кто-то ведь должен будет запечатлеть триумф над… теми... с кем мы там боремся, – неказисто подытожил он. – Кроме прочего, любая история куда убедительнее лишь из первых уст. Так что я собираюсь самолично свидетельствовать нашей общей неоспоримой победе. Надеюсь, поражение в планы не входит?
– Увидим, – выдавил Тамиор, втянул носом воздух и стих. – Так с чего бы начать? – подал он голос снова.
– Говори как есть, – бодро отозвался я. – Авось от худых вестей пополам не сломаюсь. Омриггор обмолвился об Истоках и грядущей большой беде. Впрочем, среди его россказней не оказалось ничего нового. В любой замшелой хронике, что не возьми, на каждой странице меж строк обязательно притаились война да страдания.
